Къярлскар пару мгновений сверлил скаута яростным взглядом, словно мог заглянуть ему в душу и вытащить на свет правду. А затем с отвращением и отчаянием швырнул Чернокрылого обратно на жесткую металлическую плиту.

— Наладь связь! — рявкнул он железному жрецу. — Сейчас же! А потом организуй спуск на планету и отправь приказ всем кораблям готовиться к обратному переходу. Мы возвращаемся.

Анъярм кивнул:

— Будет сделано. Но мы получили доклад о десантниках-предателях в пирамиде. Железного Шлема будет нелегко вытащить из драки.

Къярлскар плюнул на пол.

— Они здесь именно для этого. Кровь Русса, как легко мы купились! — Он поспешил прочь, расталкивая трэллов — творцов плоти, что оказывались у него на пути. — Я сам отправлюсь на планету. Клянусь Всеотцом, меня-то он послушает!

Когда громадный волчий лорд уже выходил из каюты, Чернокрылый поднял израненную голову в последний раз. Столкновение с варпом сделало его еще более уродливым, чем прежде. Нос и скулы были разбиты, ребра сломаны, обе руки в тяжелых переломах. Даже для космодесантника такие ранения были серьезны.

— Ты сделаешь это, ярл, — пробормотал он, проваливаясь в забытие. — И не думай, что я буду держать обиду на тебя за все это. Я щедрая душа, так что можешь достойно меня наградить, когда вернемся домой.

ЧАСТЬ IV

АЛЫЙ КОРОЛЬ

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

В жилище Грейлока царил полумрак. Никто из ярлов не устраивал себе роскошных личных покоев, все обставляли лежбища примерно одинаково: голые каменные стены, оружие, взятое из прошлых походов, подаренные волчьими жрецами обереги, жесткая кровать, застеленная грубо выделанными шкурами. У Грейлока имущества было и того меньше. Единственным предметом, отмечавшим его территорию, был старый топор Френгир, висевший над точильным камнем, словно амулет.

Волчий лорд сидел на невысоком трехногом деревянном стуле, таком же, на каких во время племенных советов сидели люди льда. Он был сколочен для смертных, и потому даже без брони сидящий на нем Грейлок смотрелся странновато.

Он сидел с закрытыми глазами и спокойным лицом. Звуки нынешнего Этта: грохот, крики, шум машин — казались тихими и далекими. Костер в углу комнаты превратился в золотистые угли. Смертный мало что смог бы разглядеть в этом полумраке, зато сразу ощутил бы пронизывающий холод. Экстремальные условия были свидетельством величия Адептус Астартес, даже если об этом не говорила мебелировка жилища.

Грейлок обдумывал все возможности, паря, словно гиръястреб в чистом небе. Он чувствовал громадную волну ненависти, приближавшуюся к цитадели, давившую на скалы, зарывавшуюся к корням, чтобы уничтожить жизнь внутри горы. Другой воин мог бы устрашиться. Даже более опытный ярл ощутил бы разочарование, что время его командования оказалось столь жестоким и коротким.

Грейлок не ощущал ничего подобного. Его нрав был сбалансирован, внутренний Волк спокоен. Для его собратьев было бы крайне необычно пребывать в таком состоянии накануне решающей битвы. Он знал: другие Волки порой чувствовали, что он словно бы потерял нечто важное и стал слишком походить на смертных.

Ярл понимал, почему они так думают. Грейлок был таким же генетическим сыном Русса, как и все остальные, но выработал качество, которого они частенько бывали лишены, при всем своем бахвальстве и внешней убежденности.

Им не хватало уверенности.

Он же никогда не колебался, с тех самых пор, как прижились первые имплантаты. Ни тогда, когда учился владеть новым, могучим телом, дарованным ему Хеликс. Ни когда поднимался вверх, становясь Охотником, затем гвардейцем и, наконец, лордом. На каждой стадии он точно знал, какова была его судьба.