Здесь Исмаил обнаружил несколько лишайников и колючек, что говорило о высочайшей сопротивляемости жизни самым тяжелым условиям. Он надеялся, что его народ останется таким же выносливым и неприхотливым и не станет слабым, несмотря на попытки Эльхайима соблазнить его и сбить с истинного пути.

Когда Исмаил нашел место для спального коврика и плоскую каменную плиту, на которой можно было приготовить пищу, он с раздражением понял, что и здесь недавно кто-то побывал. Следы были оставлены не опытным дзенсуннитом, сыном пустыни, но человеком, явно не знакомым с навыками выживания в пустыне. Нет, это был след бестолковых блужданий чужеземца, который ничего не знал об Арракисе.

Мгновение поколебавшись, он отправился по следам — глубоким отпечаткам шаркающих шагов человека, едва волочившего ноги. По дороге Исмаил натыкался на остатки дорогого оснащения, приобретенного у ловких торговцев в Арракис-Сити. Исмаил поднял компас — красивую блестящую игрушку, и был нисколько не удивлен, обнаружив, что он неисправен и не работает. Дальше валялись пустая канистра из-под воды, смятые упаковки из-под еды. Хотя пустыня со временем стирает все следы, Исмаилу было неприятно видеть, как чужеземцы захламляют и уродуют ее девственную чистоту. Вскоре он нашел остатки защитной одежды: это была паршивая фабричная работа, такая одежда не защищала ни от ветра, ни от беспощадного солнца.

Наконец Исмаил заметил и самого старателя, незадачливого искателя приключений, авантюриста. Этот человек спустился к подножию скалистой гряды и наткнулся на безбрежное море песка, откуда был виден край скалистой цепи, высившейся среди океана дюн. Вероятно, человек решил попытаться вернуться в виденный сегодня Исмаилом поселок, расположенный за много километров отсюда. Исмаил остановился над почти голым, обожженным солнцем человеком, который стонал и хрипло кашлял. Он был еще жив, но, вероятно, ненадолго — во всяком случае, если оставить его без помощи.

Незнакомец поднял темное, покрытое волдырями лицо, и при этом стали заметны заостренные черты и тесно посаженные глаза. Человек смотрел на Исмаила так, словно тот был либо демоном мщения… либо ангелом спасения. Исмаил отпрянул. Это был тлулакс, которого они с Эльхайимом встретили на рынке в Арракис-Сити. Вариф.

— Мне нужна вода, — прохрипел человек. — Помоги мне, прошу тебя.

Исмаил напрягся.

— Зачем мне это нужно? Почему я должен тебе помогать? Ты — тлулакс, работорговец. Твой народ искалечил мне жизнь…

Кажется, Вариф не слышал слов Исмаила.

— Помоги мне, помоги, хотя бы ради своей совести. Конечно, у Исмаила были запасы воды и пищи. Он бы никогда не пустился в путешествие, как следует не подготовившись. Лишних запасов у него было немного, но он всегда мог раздобыть недостающее в любой дзенсуннитской деревне. Этот тлулакс, охотник за пряностью, привлеченный на Арракис посулами скорого и легкого обогащения, быстро потерял почву под ногами — даже не дойдя до самого сурового моря дюн!

Исмаил проклял свое любопытство. Останься он на своей стоянке, ему не пришлось бы иметь теперь дела с этим глупцом. Тлулакс бы умер, как он того и заслуживает, и поступил бы весьма мудро. Исмаил не должен отвечать за Варифа, нет у него перед этим тлулаксом никаких обязательств. Но теперь, когда по воле обстоятельств Исмаил столкнулся с беспомощным, находящимся в отчаянном положении человеком, он уже не мог спокойно уйти, оставив несчастного на произвол судьбы.

Со времен своего далекого детства помнил Исмаил сутры Корана, слышанные им от дедушки: «Человек должен обрести мир в себе, прежде чем искать его в окружающем мире». Была и еще одна: «Деяния человека суть мера его души». Не было ли это уроком, который стоило помнить и здесь?

Вздыхая и проклиная себя за неуместную доброту, Исмаил открыл мешок, достал оттуда флягу с водой и влил немного в потрескавшийся рот Варифа.