Но он не собирался сдаваться без боя. «Батлеры не слуги», — пробормотал он как заклинание. Баки с горючим треснули, летучая жидкость вытекала в двигатель и заливала обломки. Ноздри болели от едкого запаха.

Горючее можно поджечь, тогда детонирует бак. Взрыв разметает кимеков. Но сделать все придется вручную. Он и сам будет захвачен взрывом и мгновенно сожжен. Но даже если это так и произойдет, то все же это будет лучше, чем если кимеки захватят его живым.

В тишине Квентин слышал тяжелый звук движений железных монстров, которые неумолимо приближались, перебирая гидравлическими конечностями и бряцая изготовленным к стрельбе оружием. Они могли выпустить по снаряду и зажарить его живьем на месте, и жалкие обломки самолета стали бы его погребальным костром.

Но на уме у них было что-то другое.

Стараясь не обращать внимания на сильную боль в сломанной ноге, Квентин лихорадочно работал руками и инструментами из аварийного набора. Горючее хлынуло потоком, когда он снял заглушки с закупоренных баков. Глаза заслезились от жжения, но он продолжал упрямо выполнять свой замысел. Устройство импульсного зажигания здесь бесполезно. Он нашел осветительный патрон — вот это то, что надо. Можно будет получить искру, просто поток огня.

Но пока еще рано.

Первый кимек в своей устрашающей ходильной форме дошел до судна и ударил по хвостовой части корпуса. Квентин сжался на пилотском кресле, пристегнул остатки ремня безопасности и узлами затянул его как можно туже.

Вот и второй кимек оказался возле самолета слева, поднимая свои исполинские железные ноги. Было слышно, как подползает и третий кимек.

Несмотря на растущую опасность, Квентин сохранял ледяное спокойствие. Активировав патрон, он бросил его за спину, в треснувший резервуар с горючим, а потом, сотворив краткую молитву Богу, святой Серене и всякому, кто мог его услышать, включил катапульту пилотского кресла.

Огонь и горючее породили жаркую вспышку взрыва и сильнейшую ударную волну, которая исполинским молотом прошлась по воздуху. Кресло пилота катапультировалось, горевшие остатки самолета были уже далеко внизу, когда сдетонировал бак.

Квентина подбросило вверх, у него перехватило дыхание, лицо и волосы были страшно обожжены. Перед глазами маячил какой-то сюрреалистический пейзаж, его тошнило, но он все же успел заметить, что один кимек кучей обломков валялся возле взорвавшейся машины. Другой ходильный корпус, видимо, сильно поврежденный, отползал, пошатываясь, от места взрыва.

Затем Квентин со страшной силой снова упал на землю. На этот раз боль была невыносимой, слепящей и ужасной. Он слышал, как в его теле ломаются кости — ребра, череп, позвоночник. Слабые ремни безопасности лопнули, и Квентин как тряпичная кукла беспомощно вывалился из катапультированного кресла.

Глядя на место прогремевшего взрыва и на горящие обломки, он едва мог разглядеть, что делают кимеки. Вооружившись режущими инструментами, они разрезали остатки самолета, стремясь добраться до его содержимого, как хищники — до лакомого куска на дне украденной консервной банки. Словно вымещая зло на бездушном железе, один из титанов буквально раздирал машину на части, а двое других спешили к нему поучаствовать в развлечении.

Глаза застилал красный туман, Квентин почти ничего не видел и едва мог передвигаться. Мускулы перестали подчиняться ему. Левая кисть безвольно повисла. Костюм забрызган его же кровью. Но он заставил себя приподняться на коленях и ползти — не важно, в каком направлении, — чтобы попытаться бежать.

Позади раздался громкий треск. Шаги приближающихся кимеков становились все более громкими и зловещими.