— Это смехотворные предрассудки, — возразила Ракелла. — Если методы, которые вы применяете, лучше, то почему умерло столько ваших лучших Колдуний?

Тиция отпрянула, словно Ракелла ударила ее по лицу.

— Умирают слабые. Сильные сами справляются с болезнью. С этими словами она и ее свита стремительно покинули палату.

Вернулся Джиммак, неся поднос, уставленный бутылками с водой и свежими фруктами и грибами, только что принесенными из джунглей. Он задержался, прячась за каменной колонной, ожидая, когда уйдет его надменная мать. Тиция, проходя мимо, не удостоила съежившегося мальчика даже кивком головы. Когда Ракелла ласково ему улыбнулась, Джиммак подбежал к ней, чтобы показать свои дары: темные и ворсистые мелкие плоды, большую желтую дыню и что-то грушевидное весьма неаппетитного черно-зеленого цвета.

— Я больше всего люблю вот это, — сказал он, показывая на бесформенные мелкие фрукты. — Мы в джунглях называем их россиками.

Ракелла взяла поднос.

— Я съем их позже. Выглядят они превосходно и очень аппетитно. — Она не доверяла качеству еды, собранной в джунглях.

Джиммак понизил голос и заговорщически сообщил:

— Моя мать не любит вас.

— Я знаю. Она считает, что мне здесь не место. Но я стараюсь помочь.

— Я могу помочь вам, — сказал Джиммак, просветлев лицом и задыхаясь от радости. — От некоторых плодов больные люди чувствуют себя лучше.

— Как интересно. — Она знала о лекарствах и фармацевтических веществах, которые сотрудники корпорации «ВенКи» собирали в глухих участках джунглей. — Ты обязательно покажешь мне эти плоды.

В течение следующих нескольких дней Ракелла провела с Джиммаком очень много времени и даже начала пробовать некоторые плоды, которые он приносил ей, тщательно их помыв. У Джиммака был странный, не ограненный образованием, но проницательный ум, который Ракелла сначала не разглядела. Отверженный сын Тиции был вынужден с ранних лет заботиться о себе сам, промышляя себе еду в глуши сумрачных джунглей.

Постепенно она начала интересоваться лекарственными растениями, которые ей показывал мальчик. В них могло таиться долгожданное решение. Ни одна из могущественных Колдуний не принимала этого Урода всерьез, но Ракелла уже отчаялась и была готова попробовать для лечения все что угодно.

Утомленная и морально опустошенная постоянными неудачами и отсутствием прогресса, она иногда делала короткие перерывы и вместе с Джиммаком уходила в джунгли по тропинкам, которые вились в мягкой подстилке, уходя в глубь живого навеса из пурпурных листьев. Одна тропинка преисполнила Ракеллу особенным ощущением происходящего на ее глазах чуда. Лучи солнца, проникавшие сквозь навес из древесных крон, образовывали радугу на земле, и эта радуга принималась плясать, когда колыхались верхушки деревьев.

— Я не ощущаю ни малейшего дуновения, ни ветерка, — сказала она, — и понимаю, что никакой ветер здесь вообще невозможен, но почему движутся деревья?

— Потому что они живые, — ответил Джиммак. — Они специально для меня рисуют на земле эту цветную картинку. Иногда я с ними разговариваю.

Радуга мерцала перед Джиммаком, потом она изменила форму, превратившись в многогранный мяч, отбрасывавший на землю причудливые цветовые гаммы. Потом появился еще один мяч, потом еще один. Джиммак, смеясь, принялся жонглировать этими тремя иллюзорными мячами, рассыпая снопы пестрого света. Шары постепенно растворились в шатре крон.

Удивленная Ракелла начала задавать вопросы, но чем настойчивее они становились, тем неохотнее отвечал на них Джиммак.

— В джунглях много тайн.

Она решила пока прекратить расспросы.