Истиан, сгоравший от желания драться, первым добежал до роботов. Зловещие боевые роботы были готовы встретить мастеров меча. Их оптические сенсоры сверкали, словно машины могли испытывать ненависть.

Каждый из этих боевых роботов поразительно напоминал Хирокса.

Истиан, собственными глазами видевший, как механический сенсей уничтожил сам себя, предпочитая смерть необходимости убивать людей, испытывал какое-то странное сомнение, тяжким грузом давившее ему на сердце. Как хотелось Госсу, чтобы механический сенсей был сейчас рядом с ним. Этот перепрограммированный робот оказывал на Истиана и на его внутренний дух гораздо большее влияние, чем дух Йоола Норета.

Он изо всех сил старался нащупать в душе присутствие Йоола Норета и наконец отыскал эту эмоциональную духовную связь. Стоявшие перед ним военные роботы были просто бездушными машинами, приспособленными для драки. И они падут перед человеком. В тот момент, когда его импульсный меч коснулся корпуса боевого робота, все ощущение его сходства с Хироксом оказалось иллюзорным.

Тренированный механическим сенсеем, Истиан был достойным противником боевых роботов. Он в мгновение ока поразил двоих и без передышки набросился на третьего, который только что убил одного из бросившихся на него культистов. Не успела кровь убитого стечь с клинков машины, как Истиан ударом меча уничтожил его гель-контурные соединения и повернулся в поисках следующего противника.

Он дрался, и все преследовавшие его сомнения и призраки вскоре исчезли, сгорев в огне сражения.

Истиан достиг последнего уровня самозабвения, познав секрет боевого стиля Йоола Норета. Истиан ощутил небывалый прилив сил. Это было именно то, чему он без остатка посвятил всю свою жизнь. Эта цель всегда будет как маяк направлять его сердце и его разум.

Он и его товарищи прокладывали себе путь к последнему прибежищу Омниуса, ожидая сигнала к установлению точечного атомного заряда, чтобы закончить свою миссию. Размахивая импульсным мечом, Истиан чувствовал, что может сражаться так бесконечно долго — пока останутся мыслящие машины, которых надо поразить.

Пока на Коррине полыхала последняя битва, Эразм позволил себе расслабиться, чтобы послушать журчание воды в многочисленных механических фонтанах и ручейках. Безмятежность этих звуков действовала особенно умиротворяюще на фоне отзвуков битвы, которая шла в небе над столицей Коррина. Прекрасно сознавая, что исход сражения склоняется на сторону людей, Эразм тем не менее не чувствовал личной вины за все эти ужасающие потери. Независимый робот отступил в свое убежище. Здесь он сможет насладиться одиночеством и спокойно дождаться конца. Или уничтожить себя самостоятельно.

Внезапно, когда Эразм увидел, что прибыл его любимый воспитанник, независимый робот изменил свой намерения. В своем развевающемся роскошном алом одеянии робот зашагал по дорожке, чтобы обнять потрясенного Гильбертуса Альбанса, спасенного с борта контейнера. Хотя вокруг навеки рушился последний Синхронизированный Мир, он мог думать только об одной вещи.

— Ты уцелел, мой Ментат! Это превосходно! — На этот раз выражение радости не было имитацией, но проявлением истинной незапрограммированной реакции.

Объятие робота было таким искренним и порывистым, что отнюдь не хилого телосложения Гильбертус едва не задохнулся.

— Отец, прошу тебя, поменьше восторга!

Эразм ослабил объятие и отступил на полшага, чтобы полюбоваться на человека, которого он учил, воспитывал и о котором заботился столько десятилетий. Гильбертус был грязен и утомлен, но остался цел и невредим. Это было очень важно.