– О боже, – говорит он. – Вы… Это просто ужас!

Еще один добрый самаритянин! Еще один врач! Сейчас поставит диагноз! Именно это и нужно человеку: в возрасте сорока лет пролететь сотню тысяч футов в плоском штопоре, проделать в земле дыру на миллион долларов, сжечь полголовы и руку, практически лишиться глаза… и тут же появляется добрый самаритянин, которого словно бы послал дух самой Панчо Барнес, чтобы произнести свой полуночный вердикт посреди сиротливых деревьев Джошуа. А раздвижные двери громыхают, и фотографии сотни погибших пилотов раскачиваются в своих рамках:

– О боже… Это просто ужас!

Через несколько минут прибыл спасательный вертолет. Медики обнаружили Йегера стоящим посреди мескито – его и какого-то парня, проезжавшего мимо. Йегер стоял прямо, со свернутым парашютом и со шлемом в согнутой руке, и спокойно смотрел на них тем, что осталось от его лица: как будто они привезли ему новое назначение.

В госпитале выяснилось, что Йегеру повезло. Кровь, залившая левый глаз, запеклась, образовав прочную корку, иначе полковник мог бы лишиться глаза Он получил ожоги головы и шеи третьей и второй степени. Их пришлось лечить в госпитале целый месяц, но зато не осталось никаких уродливых следов. Йегер даже полностью восстановил работоспособность левого указательного пальца.

Случилось так, что в день полета Йегера, примерно в то время, когда он направлялся на взлетную полосу, секретарь госбезопасности Роберт Макнамара объявил, что программа «Х-20» сворачивается. Хотя официально Лаборатория пилотируемых орбитальных полетов продолжала действовать, было очевидно, что никаких военных космических путешественников в Америке не будет. Парни из Хьюстона оставались единственными. Вершина пирамиды принадлежала им и могла довести их до звезд, если они окажутся на то способны.

Йегер снова получил статус летчика и возобновил преподавание в своей школе. Он совершил еще более сотни вылетов на тактических бомбардировщиках В-57 в Юго-Восточной Азии.

Никто так и не побил рекорд русских на NF-104 и даже не пытался. На высоте более ста тысяч футов в «оболочке» самолета оказывалось полным-полно дыр. А сам Йегер больше не стремился установить рекорд в небе над пустыней.

Эпилог

Что ж, Бог дал – Бог и взял. После триумфа Гордона Купера Алан Шепард развернул кампанию за еще один полет на «Меркурии» – трехдневный, в который должен был отправиться он сам. Его поддерживали Уолт Уильямс и большинство астронавтов. Но Джеймс Уэбб с легкостью лишил парней молчаливого благословения президента Кеннеди и объявил, что проект «Меркурий» полностью завершен. H АСА и президентской администрации хватало хлопот и без продолжения полетов «Меркурия»: нужно было получить от Конгресса сорок миллиардов долларов на программы освоения Луны «Джеминай» и «Аполлон». Атмосфера двухгодичной давности, когда Кеннеди вздымал руки к Луне, а конгрессмены аплодировали и предлагали неограниченный бюджет, полностью испарилась… Разве космическая гонка была гонкой за выживание? Разве Соединенным Штатам угрожало вымирание нации? Разве тот, кто. контролировал космос, контролировал и Землю? Разве русские собирались поставить красную отметку на Луне? Настроения тех дней постепенно забылись. В середине июня 1963 года Генеральный Конструктор (по-прежнему безымянный гений!) запустил на орбиту «Восток-5» с космонавтом Валерием Быковским на борту, а два дня спустя на корабле «Восток-6» в космос отправилась первая женщина – Валентина Терешкова. Они оставались на орбите три дня, летели на расстоянии трех миль друг от друга и приземлились на советской территории в один и тот же день, но даже это не воскресило былой воинственности Конгресса.