Изменить размер шрифта - +
Его язык, лаская, проникал все глубже и глубже.

Движимая смесью любви и страха потерять любимого., Лорен прижалась к нему, еще сильнее разжигая его страсть. Ее язык начал, дразня, ласкать его губы, и она почувствовала, как его объятия становятся все крепче, пока она нежно гладила его мускулистые плечи и спину.

Где-то в глубине затуманенного страстью сознания Ника возникла мысль, что Лорен целует его так, как не целовала в ту первую ночь. Но ему и в голову не приходило сравнивать находившуюся в его объятиях раскованную женщину с неуверенной и стеснительной девушкой в Харбо-Спринг, пока Лорен не начала, слегка откинувшись назад, расстегивать его рубашку.

Он посмотрел на ее изящные руки и вспомнил такой же момент в Харбо-Спринг — только тогда ему пришлось самому положить ее руку на рубашку и попросить расстегнуть ее. Очевидно, с тех пор Лорен очень переменилась.

Его пронзил холод разочарования и сожаления, и, накрыв рукой пальцы Лорен, он остановил ее.

— Приготовь что-нибудь выпить, хорошо? — попросил он, ненавидя себя за то, что чувствовал по отношению к ней.

Пораженная прозвучавшей в его голосе горечью, Лорен опустила руки. Подойдя к бару, она разбавила бурбон водой и протянула ему. Его губы дрогнули в невеселой улыбке, когда он заметил, что она помнит его любимый напиток. Ничего не сказав, он поднял бокал к губам и быстро осушил его.

Лорен была сбита с толку его поведением, но еще больше ее поразили последующие слова:

— Скажи мне прямо, чтобы я перестал об этом думать. Сколько их было?

— Сколько чего? — изумленно спросила Лорен.

— Любовников, — пояснил он. Она не могла поверить своим ушам. После того как он говорил ей, что ее моральные нормы наивны и глупы и что мужчины теперь предпочитают опытных женщин, он ревновал. Он ревновал, потому что теперь ему было не все равно. Лорен не знала, то ли дать ему пощечину, то ли рассмеяться, то ли броситься ему на шею. Вместо этого она решила слегка отомстить ему за тот ужас и отчаяние, которые пережила из-за его либерализма. Повернувшись, она подошла к бару и достала бутылку белого вина.

— Какая разница? — наивно спросила она. — Ты говорил в Харбо-Спринг, что мужчины больше не приветствуют девственность и не хотят, чтобы женщина была неопытной. Правильно?

— Правильно, — хмуро подтвердил он, разглядывая кубик льда в своем бокале.

— Ты также говорил, — продолжила она, — что у женщин есть такие же физические потребности, как и у мужчин, и что мы можем удовлетворять их, когда хотим и с кем хотим. Ты очень настойчиво утверждал, что…

— Лорен, — попросил он тихим голосом, — я задал тебе простой вопрос. Я хочу знать, чтобы не гадать. Скажи мне, сколько их было. Нравились ли они тебе, было ли тебе наплевать на них? Просто расскажи мне. Я ничего не скажу и не упрекну тебя.

«Черта с два ты ничего не скажешь!»— радостно подумала Лорен, пытаясь открыть бутылку вина.

— Конечно же, ты ничего не скажешь. Ты же говорил…

— Я знаю, что я говорил, — прошипел он. — Ну, сколько?

Она взглянула в его сторону, делая вид, что удивлена его тоном.

— Только один.

В его глазах мелькнули злость и сожаление, тело напряглось, как будто он почувствовал физическую боль.

— Ты была неравнодушна к нему?

— Я думала, что люблю его, — весело сказала Лорен.

— Хорошо. Давай забудем про него, — закончил он мучительный разговор.

Наконец заметив, как она мучается с бутылкой, Ник подошел, чтобы помочь.

— Ты сможешь забыть о нем? — спросила Лорен, восхищаясь ловкостью, с которой он вынул пробку.

Быстрый переход