– Какой сигнал дадите о готовности? – спросил я. – Чтобы знать, лезть уже за забор или погодить…

    – Где будете? У третьей вышки?

    – Так точно.

    – Вестового пришлем.

    – Понял, спасибо, – поблагодарил я. – Но вообще я к вам по другому делу. Понимаю, что некогда и все такое, но это важно.

    Порошин вновь обернулся ко мне:

    – Что случилось?

    – Телеграммку-то нам уже не дождаться о моих полномочиях, а поиски я продолжаю. Мне бы хоть одним глазком посмотреть на ту бумагу, что от «землемера» осталась. Важно может быть.

    Порошин секунду подумал, затем кивнул.

    – Резонно. Пойдете в строевую часть, там найдете, – сказал он, затем крикнул так, что эхо загуляло по ангару: – Резвунов!

    – Я! – послышалось почти что из-за спины, и откуда-то из-за полок с инструментами выскочил давешний младший унтер, любитель женских романсов, на этот раз не в кавалерийских сапогах, а в перепачканном маслом рабочем комбинезоне. – Слушаю, господин капитан! – предстал он перед комэском, лихо щелкнув каблуками потертых берцев.

    – Возьмешь гостя и отведешь в канцелярию. Точнее, найдешь Попова, он где-то возле штаба в щели должен отсиживаться, передашь гостя ему. Скажешь, я приказал найти для него бумаги, что привез нам чиновник из Земельной управы, который с Варенецким летал. И отдать. Как понял?

    – Так точно, все понял, – браво отрапортовал Резвунов. – Разрешите идти?

    – Момент.

    Порошин достал из кармана блокнот, что-то быстро написал в нем, вырвал листок и отдал Резвунову:

    – Писарю дашь. Дуйте.

    Резвунов «дунул» бегом – так, что я за ним еле поспевал. Пробегая через крепостной двор, заметил некое оживление. После того как обстрел стих, люди расслабились. В некоторых местах собрались возле щелей компании отдыхающих, слышались разговоры, сверкали огоньки папирос. Что-то куда-то таскали, артиллеристы банили стволы гаубиц, готовя их к завтрашнему бою.

    У здания штаба эскадрильи Резвунов резко остановился и выцепил из кучки сидевших на краю щели, свесив в нее ноги, бойцов какого-то молодого лопоухого ефрейтора с веснушчатым лицом.

    – Попов! – окликнул он его, делая ударение на первое «о». – Комэск приказал тебе с человеком поработать.

    – На предмет? – не обратив внимания на вольности с фамилией, осведомился тот.

    – Найдешь ему бумаги сопроводительные, что привезли землемеры, которые с покойным Варенецким над Дурным болотом летали. И отдашь.

    – Понял. Сделаю, – лаконично ответил ефрейтор и жестом пригласил меня следовать за собой.

    Резвунов убежал, а мы вошли в здание штаба. Зданию досталось за день. Даже в вестибюле крыша была пробита в двух местах, судя по всему прямым попаданием мин. Стекла были выбиты все, местами виднелись язвы от шрапнели. Большинство кабинетов открыты, в одном заметны следы затушенного пожара. Мы пробежали до конца коридора, затем Попов отпер дверь с табличкой «Канцелярия».

    – Нам сюда.

    – Не вывезли канцелярию, что ли? – удивился я.