Но любопытство и волнение было одинаковым.

Лана не успела толком рассмотреть своих одногруппников, когда к ней подошла… Нет, ходить медленно и торжественно, неся себя, словно раритетную китайскую вазу времен династии Мин Иришка не умела, она летала, носилась, в крайнем случае – торопливо шла, подпрыгивая от нетерпения.

А в тот день Иванцова к Лане именно подлетела, остановившись буквально в метре от девушки:

– Привет! Тебя как зовут?

– Лана.

– Лана… – смешная девчонка, благодаря шапке мелких рыжих кудряшек похожая на солнечный одуванчик, на секунду задумалась. – Что-то не помню в списке такого имени.

– Вообще-то мое полное имя – Милана.

– Ух ты, здорово! Я сразу обратила внимание, когда прочитала, очень уж красивое сочетание – Милана Красич! Я все время пыталась представить, как выглядит девушка с таким именем, подходят ли они друг другу?

– Кто кому подходит? – не въехала слегка ошарашенная напором Лана.

– Ну, имя своему обладателю! – девчушка аж подпрыгнула от избытка энтузиазма. – Например, встречаешь иногда какую-нибудь бабеху с картофельным носом, а ее зовут, скажем, Светозара Выпендрежная. Или видишь – красавец, мачо, литая фигура, глаза – утонуть можно, а он Афанасий Какашкин! Поняла, о чем я?

– Вполне, – улыбнулась Лана. – Жду теперь вердикта.

– Чего?

– Мы с именем – подходящая пара?

– О-бал-ден-но подходящая! Вы оба… или обе… ай, ладно – красивые-прекрасивые! Скажи, а такие красивые, как ты, дружат с некрасивыми?

– Тебе не кажется, что ты сейчас задала совершенно дурацкий вопрос? – усмехнулась Лана.

– Да? – наморщила лоб тараторка. – И правда. Тогда давай дружить? Меня зовут Ирина. Ирина Иванцова.

Какая там Ирина! Никто никогда не называл непосредственную, жизнерадостную, солнечную девушку этим жестким именем, она была и осталась Иришкой.

Не нажившей за все годы учебы ни одного недоброжелателя. Девушка приятельствовала со всеми, но дружила до самозабвения преданно только с Ланой, совершенно не заморачиваясь тем, что выглядит на фоне безупречной красавицы Красич совсем уж убого.

Невысокая, критически худенькая Иванцова могла похвастаться разве что огромными, прозрачно-зелеными глазами, распахнутыми миру в ожидании счастья.

В остальном же природа по отношению к этой славной девчушке явно пожмотничала. Рыжие кудряшки имели неприятный, грязно-красный оттенок, и вились так мелко, что больше напоминали груду стружек возле станка ударника коммунистического труда токаря Василия Нетудыхаты. Для того чтобы соорудить из этой груды что-то мало-мальски смотрибельное, требовалось потратить немало времени, а его, времени, у стрекозы Иванцовой не было никогда. В смысле – лишнего. Поэтому и носилась она с невразумительным рыжим малахаем на голове.

А еще Иришке досталось широкое и довольно плоское лицо, похожее на жабью мордочку. Сходство усиленно лоббировал большой узкогубый рот.

И в качестве завершающего, так сказать, штриха, эдакого последнего гвоздя в крышку, бедняжка являлась «счастливой» обладательницей плохой кожи.

Другая девушка, получив от природы целый мешок гадостей, наверное, озлобилась бы на весь мир или превратилась в тихую закомплексованную мышку, коротающую свои дни где-то в районе веника. Или плинтуса.

Другая, но не Иришка. Она развеселой жабкой скакала по жизни, радуясь любой позитивной мелочи. Неугасимый оптимизм и искрящаяся энергия освещали некрасивое личико девушки радужным сиянием, и через десять минут после знакомства невольная жалость, появлявшаяся у собеседника, куда-то исчезала, сменяясь искренней симпатией.