— Ну да, я хотела Тамару спросить, что это, да постеснялась беспокоить по пустякам. А тебя не было. А что это значит?

— Это значит, что в данной компании работает козел. Или кобель. Как хочешь назови, суть одна. Обычно в такие фирмы мы ездим вдвоем или посылаем кого-нибудь из наших немногочисленных мужчин. Ну, если поканючить и взять какой-нибудь муторный заказ у черта на куличках, то поменяться всегда можно.

— Понятно. Теперь буду знать.

— Ты Тамаре ничего не рассказывай, ладно? Это такая… тонкая материя. Вроде как клиентам надо угождать, но не до такой же степени, правда? Если втянуть ее в разбирательства, то она, скорее всего, примет нашу сторону, но, пока суд да дело, достанется всем, да и клиент может утечь куда-нибудь. Мы сами потихоньку разбираемся. Это вот я сегодня… лопухнулась. Не выдавай меня, ладно?

— Да ну что ты, Ларис, я никому ничего не скажу. Только… с договором-то как быть? Второй раз туда ехать как-то мне не хочется.

— И не надо! Раз вина моя — я и улажу. Договорюсь с кем-нибудь из мужиков. Все, не бери в голову. — Лариса тряхнула волосами, возвращая себе прежний апломб. — Давай-ка лучше рассказывай, как остальные встречи. И помни — никаких шашней с клиентами. Только деловые отношения.

Напуганная Ирма старалась вести себя как можно осторожнее. Ей и в голову не пришло спросить, как наставления подруги об исключительно деловых отношениях с заказчиками сочетаются с тем, что говорила ей Лариса раньше — о возможности найти мужа или спонсора среди клиентов.

В субботу утром девушка проснулась в холодном поту: само собой, ей приснилось, что она проспала назначенную встречу. Она спрыгнула с кровати, схватила органайзер и принялась лихорадочно листать… Потом тупо уставилась на пустой, без записей лист. И только прочтя сверху дату и ниже слово «суббота» красными буковками, сообразила, что спешить некуда.

Позавтракать, правда, не удалось: холодильник был пуст. Пришлось выпить пустого чая и бежать на оптовку — у Маркиза на завтрак тоже ничего не было, и он голодно урчал и даже не разрешил себя погладить, дернул хвостом и ушел на балкон. Придя с рынка, девушка накормила страдальца, позавтракала, прибрала квартиру, вымыла голову и, завернувшись в большой тетушкин махровый халат, улеглась с книжкой перед телевизором.

Зазвонил телефон.

— Ирма! Давай приезжай! — Танька кричала в трубку, пытаясь заглушить музыку.

— Что случилось?

— Как что? Сегодня гости, помнишь, я тебя звала на прошлой неделе. Ваську только что забрали, а мне еще салаты порезать надо. Приезжай скорее! Народу будет куча, потанцуем…

— Не знаю…

Но то ли Танька не расслышала, то ли не приняла нерешительность подруги всерьез, только, крикнув еще раз: «Давай по-быстрому!» — она повесила трубку.

Ирма в растерянности стояла около телефона, но потом любопытство и что-то еще (может, жажда приключений) взяли верх. Она решительно распахнула платяной шкаф. У нее есть чудесное платье, которое давно уже не было случая надеть. И вот теперь Ирма торопливо сунула ноги в туфельки, натянула платье и, захлопнув шкаф, строго всматривалась в свое отражение. Этот наряд сшила несколько лет назад тетушкина подруга, которая работала к каком-то суперателье. Плотная, бронзового цвета ткань обтягивала фигуру и подчеркивала русый цвет ее волос. Спереди шла вставка, узкая внизу, она расширялась и охватывала грудь и плечи — из узорной парчи, где в кажущемся беспорядке переплетались бронзовые, золотые и зеленые нити. «Ах, детка, — говорила тетушка, — ты просто русалка, увидев тебя в этом платье, нельзя не влюбиться».