— Спасибо, Павел. Ты такой заботливый, настоящий друг.

В трубке несколько секунд было тихо, потом раздался смешок Павла:

— Думаю, ты хотела сказать мне комплимент. Но ты уже большая девочка и должна знать — я тебе не подружка. Я мужчина, и ты мне очень нравишься. Но пока, пока ты не захочешь большего, я согласен на роль друга.

Некоторое время молчание было обоюдным. Потом Павел осторожно спросил:

— Эй, ты еще там? Я не напугал тебя?

— Нет… Не особенно. Просто сейчас мне нужен именно друг, и я очень рада, что ты рядом.

— Здорово! Ты уверена, что друг не нужен тебе совсем рядом прямо сейчас — так, чтобы можно было пощупать?

Ирма засмеялась:

— Павел, прямо сейчас мне нужно пощупать подушку, а то я засну стоя.

Довольный тем, что рассмешил девушку, Павел распрощался. Ирма пошла в кухню. Конечно, насчет ужина она наврала — кроме кошачьих консервов, в холодильнике опять ничего не было. Черт. Пришлось варить макароны. Помешивая в кастрюле, Ирма старательно рассуждала: что ей слова Валерии, даже если в них есть доля правды. Вот Павел как ее… охарактеризовал. У нее, у Ирмы, были свои отношения с Максом, и сегодня он обвинил ее в предательстве. Она должна узнать, о чем речь. Иначе так и будет мучиться неизвестностью. Приняв решение, Ирма почувствовала себя лучше и, съев макароны, легла спать.

Вечер Павла выдался далеко не таким мирным. Не успел он поговорить с Ирмой, как зазвонил мобильный. Это, к его крайнему изумлению, оказалась Валерия. «Черта помянешь, и он тут как тут», — подумал молодой человек.

— Павел? Простите за столь поздний звонок, но я просто должна с вами поговорить. Немедленно. Но это совершенно не телефонный разговор. Давайте встретимся в каком-нибудь тихом местечке… Завтра? Нет, завтра… неизвестно что будет. Скажите, вас волнует Ирма? Да, я хочу поговорить и о ней тоже. Приезжайте к «Обломову» через полчаса. Я буду вас ждать.

Что было делать? Ругаясь про себя словами, которые интеллигентным людям употреблять не положено, Павел натянул джинсы и рубашку, схватил портмоне с документами и побежал по лестнице. Прыгнул в еще не успевшую остыть машину и опять поехал в центр. Валерия действительно ждала его в милом ресторанчике с ленивым, русским названием, за угловым столиком, нервно крутя в тонких пальцах серебряную зажигалку. На столике одиноко красовался бокал с красным вином. Павел опустился на стул, буркнул возникшему рядом официанту: «Сухой мартини» — и выжидательно уставился на Валерию. Та молчала, глядя на молодого человека полными слез серыми глазами. Павел покачал головой.

— Не пойдет, — решительно сказал он. — Я психолог и вижу вас насквозь. Если вы не будете устраивать сцен и перейдете прямо к делу, мы сэкономим массу времени. Зачем я вам понадобился?

— Но я действительно люблю его… — протянула Валерия жалобно.

— А при чем здесь Ирма?

— Значит, она вам ничего не рассказала?

— А что, собственно, она должна мне рассказать?

— Что она и Макс были любовниками, когда учились в университете.

Конечно, первым его порывом было сказать: это невозможно. Но тут официант принес бокал, и Павел, отпив прохладный коктейль, успел сообразить, что это объясняет многое — и очевидное замешательство Ирмы, и то, что шеф вдруг захотел посмотреть на сотрудницу рекламного агентства. И вчера, когда он, опаздывая, влетел в кабинет, там явно чувствовалось напряжение. Он списал это на волнение Ирмы и свою фантазию, но, похоже, так и было — возможно, он прервал их разговор совсем не о контракте.