— Ну, знаешь, в магазине это сделать гораздо труднее. Волокиты не оберешься, — сказал Джейк. — К тому же им потом будет легко опознать нас.

— Но я устала! У меня свело шею.

Джейк повернул голову, вглядываясь в похожее на банк конторское здание.

— Когда я не поем в шесть часов, мне делается плохо, — сказала Минди. — А сейчас уже почти семь.

— Ну, успокойся, Минди, — рассеянно бросил Джейк.

— Ты же знаешь, что у меня низкий сахар в крови.

— Правда? Так, может, дать тебе сахару?

— Да нет, не хочу.

— Это не проблема, Минди, сахар у меня при себе. — Он стал рыться в карманах куртки, случайно задел меня локтем. — Вот посмотри. В пакетиках, из кафе. — Пакетики были замусоленные, измятые. Он вытащил из карманов две пригоршни. — Видишь, я всегда к твоим услугам.

— Джейк Симмс, — сказала Минди. — Ты в своем уме? Мне не твой сахар нужен, ты что, издеваешься надо мной?

Он опустил руки. Посмотрел на меня:

— Ты кто-нибудь понимаешь?

— Хм…

— У нее низкий сахар в крови, но она не хочет есть сахар.

— Думаю, ей лучше знать, что ей надо.

Он покачал толовой, глядя на пакетики.

— Я тебя просто не понимаю, Минди. Противоречишь сама себе. Какого черта ты цепляешься за меня, если я не могу тебе угодить?

— Это я-то цепляюсь за тебя? — рассердилась Минди. — Ну давай, давай, пили, жалуйся. Вали все на меня. Но только вспомни, что ты говорил мне в прошлом году Четвертого июля. Вспомни-ка.

Он искоса взглянул на меня из-под коротких, словно обрубленных, ресниц.

— Что вы ей говорили? — спросила я.

Он поджал губы и запихнул сахар обратно в карман.

— Говорил, ему ни с кем, кроме меня, не бывает так хорошо и спокойно, — сказала Минди. — Говорил, он сам не знает почему, но это так. В тот день мы устроили загородный пикник. Он тогда проиграл на автородео. И я сказала, черт с ними, с этими гонками. «Для меня, — сказала я, — ты всегда — останешься таким, каким я впервые увидела тебя за рулем: ловким, красивым, в белой джинсовой куртке, которая потом разодралась в клочья во время гонок под Вашингтоном». Вот тогда он и сказал мне эти слова. Спросил, не выйду ли я за него замуж.

— Ничего подобного, — огрызнулся Джейк.

— Но ты же говорил, что когда-нибудь это может случиться.

— Ты все переиначиваешь в своих интересах.

— Нет, Джейк, — сказала она. — Я говорю правду. Это ты все переиначиваешь. Разве ты не видишь, что происходит? Всякий раз ты сначала бросаешь меня, а потом возвращаешься и снова начинаешь бегать за мой навязываешься. Говоришь: «Я твой, Минди. Ты — все, что у меня есть». Торчишь под окном, зовешь меня, ездишь по ночам мимо нашего дома, и я вижу, как свет от фар скользит по потолку. Звонишь мне по телефону и говоришь: «Все на меня нападают, жизнь мне опостылела. Выйди, побудь со мной».

— Ты любишь преувеличивать.

— Ты сам сказал: «Похоже, в один прекрасный день мы поженимся».

— Если я и говорил такое, я этого не помню.

— Ты сказал: «Если ты вдруг забеременеешь или что-нибудь в этом роде…»

Наступило молчание.

— Ты сказал: «Какого черта я мечусь взад-вперед? Почему бы мне в конце концов не сдаться».