И что с ним теперь делать? Возвращаться в хижину она не собиралась. Кольцо лежало у нее на ладони. Задумчиво повернув его, Элейн увидела, что на внутренней стороне тоже выгравированы буквы. A vila mon couer – было написано по-французски. – Guardi li mо.

Закрыв глаза, она крепко сжала пальцами кольцо и с возгласом отчаяния уронила голову на руки. «Вот мое сердце. Храни это всегда».

Глава 14

– Аллегрето!

Целый день он проспал мертвым сном, положив голову на седло. Когда Элейн вернулась в хижину, когда втащила туда упряжь жеребца, когда с грохотом перевернула тяжелую бадью, чтобы сесть, он даже не шевельнулся. Это было немного пугающим, она знала, что его всегда настораживал малейший звук.

Вечером она стала тормошить его. Она произнесла вдохновенную речь о том, как чувствует себя женщина, похищенная насильником и убийцей. Она пролила слезы досады и боли, когда снова пыталась надеть кольцо, – оно было слишком маленькое, а сустав ее пальца распух. Она в недвусмысленных выражениях сообщила ему, что это его вина, если она теперь не сможет носить кольцо. Но с превеликим трудом, несмотря на боль, ей все-таки удалось надеть его, и сейчас оно было на месте, скрывая тайные слова. Пират спокойно дышал, будто она, как Дарио или Зафер, охраняла его сон. Будто он ей доверял. Элейн подремала несколько часов днем, пока лошади паслись. Убийцы Риата не явились по их душу, вообще никто не пришел. Лишь водяные птицы медленно шествовали среди тростников да пятнистая жаба прискакала к хижине. Она долго сидела в раздумье у двери, уставившись на Элейн круглыми желтыми глазами, а потом лениво ускакала прочь.

Она вынула из седельных сумок все бумаги, но это оказались короткие рекомендательные письма людям, о которых она никогда не слышала, и перечень слов, не имеющих смысла. Единственное, что представляло для Элейн ценность, был брачный договор с Франко Пьетро. Она мельком взглянула на него, когда подписывала, но теперь читала с особым вниманием.

«Да будет известно, что, когда я дам согласие взять в мужья влиятельного и благородного лорда Франко Пьетро Риату и Монтеверде...»

Когда она даст согласие. Там не говорилось, что она уже дала его. Она не клялась Франко Пьетро, следовательно... Из всего прочитанного ею раньше о брачных контрактах и судебных исках в документах, которые присылала для ее образования леди Меланта, следовало, что она вообще не обручена.

Элейн вспомнила, как графиня беспощадно торговалась с Ланкастером. Долгие часы споров о приданом, золоте, об этом документе, а она тем временем безучастно глядела в окно, думая о Раймоне. Вспомнила, как пират смотрел на графиню Беатрис и улыбался при упоминании о контракте.

– Аллегрето, – повторила Элейн.

Когда она назвала его по имени, ресницы у него слегка дрогнули, он повернул голову и вздохнул. Так странно было произносить его имя, она не хотела к нему привыкать. Она пыталась думать о Раймоне снова и снова. Она любила Раймона. А к этому пирату, к этому темному падшему ангелу испытывала только греховное вожделение, а не любовь или что-нибудь подобное.

– Аллегрето! – резко сказала она. Пират улыбнулся и тихо застонал. – Просыпайтесь, скоро ночь.

Он вздрогнул, сжал кулак и поднял руку, снова разжал пальцы, сжал второй кулак и внезапно сел.

– Господи Иисусе, я почти не могу двигаться.

– Завтра будет еще хуже, – предупредила Элейн. Посмотрев на нее одним глазом, поскольку другой совершенно заплыл, он невнятно пробормотал:

– Обнадеживающие новости.

Когда она протянула ему флягу с вином, он с болезненным усилием приподнялся, сделал глоток и потом долго смотрел в пол.