Сегодня ночью он видел ее обнаженной. Он прикасался к ее коже. И сегодня в его жизни произошли необратимые изменения. Мэтью прижался губами к макушке Грейс и тихо застонал, вспомнив, как она уселась голая ему на колени. Общаясь с Грейс днем, ему еще удавалось держать свои эмоции под контролем, но ночью, когда они лежали, обнявшись, в одной постели, это превращалось в настоящую пытку.

Но он обязан убедить лорда Джона, что они стали любовниками.

Он должен спасти ее. Какой смысл бороться с его дядей, если на кону жизнь этой женщины? Он лучше умрет, чем позволит кому-нибудь причинить ей боль.

Сейчас Грейс спала, но казалось, что она даже и в таком состоянии чутко улавливает его внутреннее смятение. Ее рука легла ему на грудь, как будто Грейс хотела защитить его от всех напастей, в том числе от него самого, от его мрачных мыслей.

Но, разумеется, ему не стоило впадать в сентиментальное настроение. Он ничего не значил для нее. Да разве и могло быть по-другому? Злой рок вмешался в жизнь Грейс и вовлек ее в его трагедию.

Мэтью продолжал лежать без сна и смотреть на спящую рядом с ним женщину. Свеча потихоньку догорала, а за окном уже повисла предрассветная серая пелена. У Грейс были удивительно изящные брови – тоненькие ниточки, выгнутые в форме лука, – прямой аристократический нос, решительный, но мягкий подбородок.

С нее можно писать портрет Мадонны. Но эта, написанная с Грейс, Мадонна обязательно вышла бы упрямой, мужественной, волевой и… нежной. Грейс оказалась сильной, а иначе его дядя сразу же сломал бы ее. Или, возможно, превратил бы в свою послушную марионетку.

Его взгляд остановился на ее губах, таких мягких, таких соблазнительных. Вчера она накидывалась на него и прижимала свои губы к его рту. Она целовала его. Хотя, конечно, трудно назвать то, что делала Грейс, поцелуем. Интересно, как Грейс целовала бы его, будь она по-настоящему влюблена в него и охвачена страстью? Господи, он никогда этого не узнает.

Следующим утром Грейс увидела маркиза на лужайке перед домом. Только что выглянувшее солнце позолотило его темную голову и играло яркими бликами на носах его черных ботинок. На нем были белая рубашка навыпуск и черные бриджи.

Сейчас перед ее мысленным взором промелькнула вся прошедшая ночь. Она целовала его. Прикасалась к нему. Она даже разделась и предстала перед ним обнаженной. Плакала в его объятиях. Спала с ним рядом, и на ней была его рубашка. И он обнимал ее своими крепкими руками.

Грейс заворожено смотрела на стройную фигуру маркиза.

Ее память мгновенно оживила тот момент, когда ее обнаженное тело скользило по его телу, и Грейс почувствовала возбуждение. Никогда раньше она не испытывала ничего подобного. Только встретив маркиза, она поняла, каким сильным, каким яростным и жгучим может быть физическое желание.

Проклиная свое неумение скрывать собственные эмоции, Грейс направилась к маркизу:

– Лорд Шин.

Он медленно поднял на нее глаза. Грейс затруднялась сказать, что именно она увидела в них. Гнев? Отвращение? Презрение? После своей неудачной попытки соблазнить маркиза она заслуживала всего этого, но все же втайне надеялась на более милосердное к себе отношение – ведь лорд Шин знал, что это его дядя поставил ее перед немыслимым выбором.

Но в этих глаза она увидела… желание и почувствовала, что начинает дрожать.

Ее сердце подпрыгнуло куда-то к горлу, потом опустилось и быстро-быстро забилось, сбиваясь с ритма. Глаза Мэтью стали похожи по цвету на темный мед. С выражением неуверенности на лице он шагнул к ней.

– Когда ты пришла ко мне… – Его голос оборвался.

– Не нужно. – Она чуть приподняла руку, чтобы остановить его.