– Ты меня не любишь.

– Да, я не хотел этого, но я тебя люблю.

Она смотрела на него во все глаза. Почему его признание так удивило ее? После всего, что между ними было, она и сама могла бы догадаться. В этом есть и его вина. Он хорошо потрудился, убеждая себя, а заодно и ее, в том, что их отношения занимают в его жизни довольно скромное место. Но ведь только ради них и стоило жить.

– Что? – растерянно переспросила она.

– Когда Элли умерла, мне было невыносимо больно, – признался он. Джордж Клайн не любил говорить о своих чувствах и мог лишь надеяться, что она не потребует от него исповеди каждую вторую субботу месяца. – Я пообещал себе, что больше не допущу такой муки. А для этого все личное надо искоренить. Единственное, что не потеряло для меня смысла, – это мое дело, моя компания. Я начал отталкивать от себя детей. Но тут появилась ты и стала напоминать мне о важных датах…

– Я хорошая секретарша.

– Ты гораздо больше, чем секретарша. Ты женщина, которая понимает, как важно ощущать себя частью семьи. И я, и мои дети тебе обязаны тем, что мы все еще можем называть себя одной семьей.

– Ты бы и сам к этому пришел.

– Не уверен. Когда что-нибудь засядет у меня в голове, я становлюсь чертовски упрямым.

Эллисон опустила глаза. Она сидела у Джорджа на коленях, хотя даже не собиралась впускать его в свою квартиру, а потому не могла не признать в нем человека настойчивого.

– Про это твое качество я и так уже знаю.

– Тогда ты должна понимать и то, что я тебя не отпущу.

– Ты не можешь меня удержать, если я не захочу.

– Мне остается лишь молиться. Хочется верить, что я не все успел разрушить, что было между нами.

– Между нами – это между кем? Твои дети несколько раз приезжали к тебе, с тех пор как я пришла работать в компанию, и раза три или четыре – уже когда мы стали любовниками, ноты никогда не высказывал желания им меня представить.

– Я был эгоистом. Я хотел, чтобы ты принадлежала только мне. Но я тогда не понимал, как тебя этим обижал…

– Ты хотел держать меня в рамках, – сказала она чуть хрипло, и глаза ее влажно заблестели. – К той, самой главной, части твоей жизни я не имела отношения.

– Черт возьми! Ты и есть часть моей жизни. Ты и дети. Она покачала головой, и слезы потекли из глаз.

– Пожалуйста, не плачь, дорогая.

– Не могу удержаться. Теперь можно говорить что угодно, но прошлого не изменить.

Сейчас делу могла помочь только абсолютная честность.

– Ладно. Ты права. Я действительно пытался удержать тебя в заданных рамках, оставить в неприкосновенности сердце, но у меня ничего не вышло. Я люблю тебя, Эллисон, и если ты меня бросишь, то причинишь мне еще больше страданий, чем смерть Элли.

– Я не верю тебе.

– Я знаю, о чем говорю. Я сделаю все, чтобы тебя удержать. Стоит тебе лишь сказать, чего ты хочешь, и ты это получишь.

– Все, что я от тебя хотела и хочу – это стать частью всей твоей жизни, без купюр. Быть с тобой всегда, а не только в рабочие часы в офисе и в постели украдкой.

– Мне и самому это надо, дорогая. Ты дашь мне еще один шанс? Ты готова познакомиться с моими детьми, разделить со мной мои тайны? Клянусь, я впредь не стану от тебя ничего скрывать – вроде этого расследования. Я никогда тебя не подозревал. И мне очень нужно, чтобы ты мне поверила.

Она кивнула – слезы текли по щекам.

– Позволишь ли ты мне искупить свою вину перед тобой?

И снова она коротко кивнула, всхлипнула и отвернулась.