Тогда попробовал Нои:

— Слушай, Гелиора, да нарисуй ты его, и дело с концом! — и суёт ей планшет и световое пёрышко. — Нарисуй, может, кто-нибудь опознает. Или будем продавцам показывать.

Но Гелиора говорит печально:

— Прости, пожалуйста, пушистое существо, я рисовать не умею. Только совсем-совсем чуть-чуть, для детей. Самые простые картинки.

Но Нои не сдавался:

— Да какая разница! — говорит. — Рисуй, как будто для детишек. Разберёмся как-нибудь.

Гелиора взяла пёрышко — и все ей в планшет уставились. Я говорю:

— Да не мешайте вы рисовать, и так дама не художник! — но народу хоть бы что.

А Гелиора тем временем изображает длинную сосиску с глазками — две ножки спереди, две ножки сзади. И хвостик треугольничком. И мы дружно понимаем, что это может оказаться чем угодно.

Вот абсолютно.

Все внимательно рассмотрели эту сосиску — но никаких мыслей ни у кого не появилось.

А Гелиора говорит, вроде, смущённо — потирает уголки рта:

— Есть множество детских песенок про Посредника… для самых маленьких… — и напевает. И вся наша компания заслушивается, потому что звучит это очень приятно. Нежные такие трели.

А смысл улавливается с пятого на десятое. Вроде: «Посредник ножками — топ-топ, ротиком — хруп-хруп, хорошим деткам несёт сладенькое, а маме и папам — хороших деток». И ясности это совершенно не вносит, чтобы не сказать сильнее.

Крейн говорит:

— Теперь мне кажется, что это аист.

А Ау:

— Вот уж на аиста совсем не похоже. Скажи ещё, что это капуста. Чиеолийская.

Но смех — смехом, а я понял из этой песенки, что Посредники, похоже, и вправду имеют к рождению детей прямое отношение. То есть, нам надо его достать во что бы то ни стало. К тому же лично мне хотелось найти для Гелиоры то, чего ей не хватает для радости.

Нравилась она мне невероятно.

Чиеолийки — женственные в самом лучшем смысле. Они нежные, тактичные, добрые — изо всех сил стараются не доставить кому-нибудь неудобства, не огорчить и не обидеть. Они — красивы, с голосом, как музыка, с кожей, как тёплый перламутр… глаза у них говорящие… И они — необыкновенно заботливые матери. Вот что.

Я на неё смотрел и вспоминал Дилайну, которая тоже думала о ребёнке уже с появления на свет пары делящихся клеток… Нет, я не извращенец какой-нибудь. Я всё прекрасно понимал: чиеолийцы совсем не люди. Ну и что?!

Я просто вдруг понял, что буду искать ей Посредников где угодно. Потому что это правильное мужское дело — защищать мать, хоть и будущую.

Мы ещё пытались найти через Базар что-то, вроде этой сардельки с глазками. Показывали картинку продавцам экзотических животных, те показывали фотографии — мы насмотрелись на целый зоопарк всяких удивительных созданий, но Гелиора никого из них не опознала, как Посредника.

В общем, после посиделок в штабе, которые так ни к чему и не привели, мы с ней вернулись к себе в звездолёт. Гелиора была тихая и печальная. И я принял решение.

— Надо, — говорю, — лететь на Чиеолу. Потому что, похоже, Посредники больше нигде не водятся. Ты же веришь, что я никакого вреда твоим согражданам не причиню?

Она меня первый раз за руку взяла.

— Капитан, — говорит, — я в тебе и раньше ни мгновения не сомневалась. Но наши боятся людей, не доверяют им. Они охраняют наш мир от людей. Я знаю, ты скажешь, что испугавшийся убийцы шарахается от шевельнувшейся тени, но наш мир не так совершенен, как хотелось бы. Многие, особенно бойцы, защищающие нашу планету, не поверят в твои благие намерения.