Анна. Рейн?

Милославский. Рейн, Рейн... Слетаем, что ли... Я говорю: а что ж, не все  ли

     равно, летим... (Бунше.) Помолчи минутку. И  вот-с,  пожалуйста,  такая

     история... Разрешите вам руку поцеловать.

Анна. Пожалуйста. Я обожаю смелых людей.

Милославский. При нашей работе нам нельзя несмелым быть. Оробеешь,  а  потом

     лет пять каяться будешь.

Радаманов (входит). Анна, голубчик, я в суматохе где-то свои часы потерял.

Милославский. Не видел.

Анна. Я потом поищу.

Бунша. Товарищ Радаманов...

Радаманов. А?

Бунша. Товарищ Радаманов, я вам хотел свои документы сдать.

Радаманов. Какие документы?

Бунша. Для прописки, а то ведь мы на балу  веселимся  непрописанные.  Считаю

     долгом предупредить.

Радаманов. Простите, дорогой, не понимаю... Разрешите потом... (Уходит.)

Бунша. Совершенно расхлябанный аппарат. Ни у кого толку не добьешься.

Граббе (входит). А, наконец-то я вас нашел! Радаманов беспокоится, не устали

     ли вы после полета? {Анне.) Простите, на одну минутку.  (Наклоняется  к

     груди Милославского, выслушивает сердце.) Вы пили что-нибудь?

Милославский. Лимонад.

Граббе. Ну, все порядке. (Бунше) А вы?

Бунша. У меня, товарищ доктор, поясница  болит  по  вечерам,  а  стул  очень

     затрудненный.

Граббе. Поправим, поправим. Позвольте-ка  пульсик.  А  где  ж  часы-то  мои?

     Неужели выронил?

Милославский. Наверно, выронили.

Граббе. Ну, неважно, всего доброго.  В  пальто,  что  ли,  я  их  оставил?..

     (Уходит.)

Анна. Что это все с часами как с ума сошли?

Милославский. Обхохочешься! Эпидемия!

Бунша (Милославскому тихо). Часы Михельсона -  раз,  товарища  Радаманова  -

     два, данный необъяснимый случай... подозрения мои растут...

Милославский. Надоел. (Анне.) Пройдемся?

Анна. Я на ногах не стою из-за вашего спирта.

Милославский. А вы опирайтесь на меня. (Бунше тихо.) Ты бы  пошел  в  другое

     место. Иди и там веселись самостоятельно. И что ты за мной таскаешься?

          Все  трое  уходят.  Входят  Рейн  и  Аврора.  Рейн идет,

                           схватившись за голову.

Аврора. Дорогой Евгений Николаевич, да где же он-то?

Рейн. Одно из двух: или он остался на  чердаке,  или  его  уже  схватили.  И

     вернее всего, что он сейчас уже сидит в психиатрической  лечебнице.  Вы

     знаете, я как только вспомню о нем, прихожу в ужас. Да, да... Да, да...

     Несомненно, его уже взяла милиция, и воображаю, что там происходит! Но,

     впрочем, сейчас говорить  об  этом  совершенно  бесполезно.  Все  равно

     ничего не исправишь.

Аврора. Вы не тревожьте себя, а выпейте вина.

Рейн. Совершенно верно. (Пьет.) Да, история...

Аврора. Я смотрю на вас ц не могу отвести глаз. Но вы-то отдаете себе  отчет

     в том, что вы за человек? Милый, дорогой Рейн,  когда  вы  восстановите

     свою машину?

Рейн.