Все до единого в той огромной комнате показались ей в равной степени преданными своему лидеру, от Старейшин до весьма странного вида мужчины, приятеля Люка, Кальвина. Если ее тайный сторонник и присутствовал здесь, выделить его из общей массы она бы не рискнула.

Рэчел не помнила, что ей снилось, но само по себе это ничего не значило. Она не относилась к числу тех, кто обращает большое внимание на сны, может быть, потому, что если после них и оставалось что-то, то главным образом ощущение тревоги и беспокойства. Судя по тому, как закрутились вокруг нее простыни, прошлая ночь не стала исключением. И неудивительно. Здесь витала смерть. Она чувствовала ее в сухом воздухе, чувствовала влажной от пота кожей.

Для нее был приготовлен новый хлопчатобумажный комплект, на этот раз бледно-голубого цвета, который шел ей чуть больше, чем тот зеленый, что предлагали раньше. Но Рэчел все равно пренебрегла им, а когда вышла из душа — в джинсах и свободной ситцевой рубашке, — он уже исчез с изножья кровати. Дверь была чуть приоткрыта — очевидно, стул, который она сунула под ручку, роль щеколды выполнял плохо.

В коридоре никого не было. Организм настоятельно требовал кофеина, и она продала бы душу дьяволу за чашку кофе, черного и крепкого. Интересно, счел бы Люк Бардел такую цену слишком высокой?

Шанс получить ответ представился незамедлительно.

— Ищете завтрак?

Ни в самом вопросе, ни в мягком тоне голоса не было ничего зловещего. Не понравилось лишь то, как он совершенно неожиданно материализовался в пустом коридоре, но ради возможности получить кофе можно и полюбезничать.

Рэчел остановилась, старательно сохраняя нейтральное выражение лица.

— Полагаю, надеяться на кофе — это чересчур? — спросила она. — Или у вас здесь кофеин разрешен?

— Мы пьем зерновой напиток, вполне бодрящий.

— Мне бы следовало догадаться, — с недовольной ноткой заметила она. — Вам известно, что, когда люди лишены кофеина, они становятся раздражительными и неприятными?

— Какая знаменательная для вас перемена, — пробормотал он, не моргнув.

— И у них ужасно болит голова, — добавила Рэчел.

— Если у вас заболит, дайте знать, и мы вас исцелим.

От одной этой мысли ей стало не по себе.

— Нет, благодарю. Я сама могу о себе позаботиться.

— Но разве не лучше принимать помощь от других?

— Не особенно, — отозвалась Рэчел.

Он остановился на вполне почтительном расстоянии. Люк Бардел был не из тех, кто напирает на собеседника, используя физическое устрашение как инструмент влияния. Ему это не требовалось. Он стоял в нескольких шагах от нее в пустом коридоре и выглядел вполне безобидным, спокойным и почти бесплотным.

— Ах, Рэчел, вы так многому можете у нас научиться. Я рад, что вы не стали откладывать этот визит в долгий ящик.

— Научиться у вас?

— А разве не для этого вы здесь? Чтобы узнать все, что можно, о «Фонде Бытия»? Вы ведь хотите изучить наш уклад, нашу философию, какое-то время следовать нашим доктринам. Или нет?

Ни о чем подобном Рэчел и не думала, но, раз уж он настолько ослеплен собственной значимостью, разубеждать его она не собиралась.

— Разумеется.

— Я прекрасно понимаю, что ваша единственная цель — уничтожить нас, — продолжал Люк тем же спокойным голосом, прислонившись к оштукатуренной стене. — И Кэтрин, и Старейшины полностью готовы пойти на такой риск.

— Я не хочу никого уничтожать! — запротестовала она, глядя на того, чьего краха желала всем сердцем.