Я просто онемела, не зная, что мне делать. Ну не разнимать же мне их прикажете! Впрочем, потасовка закончилась довольно быстро полной и безоговорочной победой долговязой бабы с желчным лицом, которая напоследок еще пару раз пнула маленькую бомжиху, после чего прихватила ее матерчатую сумку с бутылками. Видимо, в качестве контрибуции. И была такова. А нищенка с носиком-пипкой и малиновым румянцем осталась сидеть в грязном снегу, растопырив ноги, как пластмассовая кукла.

- С-сука, короста, зараза... - маленькая бомжиха послала проклятия в пустой след, подняла свою мохеровую шапку и водрузила на голову. А еще всхлипнула, очень жалостливо и трогательно. По крайней мере, мое отзывчивое сердце дрогнуло.

- Больно? - посочувствовала я.

- А тебе что? - огрызнулась маленькая бомжиха и с кряхтением поднялась на ноги. Под левым глазом у нее образовалась красноватая припухлость, грозившая в скором времени преобразоваться в банальный синяк.

- За что она так тебя? - не отставала я.

- Считает, что здесь все бутылки ее, - недовольно пробурчала маленькая бомжиха.

И как я сама не догадалась, что стала свидетельницей злостного нарушения конвенции с последующим немедленным и справедливым возмездием. Маленькая бомжиха вторглась на чужую территорию, за что и поплатилась.

- И что ты теперь будешь делать? - поинтересовалась я у нее осторожно.

- А ты кто такая? - кажется, я не вызывала у нее доверия, несмотря на все свои ухищрения. Я смешалась:

- Да я просто так... Я...

- Вот и шуруй отсюда. - Всем своим угрюмым видом маленькая бомжиха давала понять, что не нуждается в моем сочувствии. Она даже пригрозила мне:

- Не приставай, а то получишь!

Я была окончательно посрамлена в своем стремлении согреть вниманием эту несчастную душу.

- Хорошо-хорошо, я ухожу, - пробормотала я примирительно, - я ведь только хотела узнать про одного человека, он здесь раньше появлялся... Его Аликом зовут.., такой высокий, долговязый...

- Не знаю я никакого Алика, - отрезала маленькая бродяжка, - и вообще, все сейчас на тридцать седьмой километр перебазировались.

- На тридцать седьмой километр? А что там?

- Там новая свалка открылась, и все вокзальные туда подались. Говорят, там кто-то даже пятьсот баксов нашел, - просветила меня маленькая бомжиха и добавила раздумчиво:

- Самой, что ли, съездить, может, что обломится?

- А... А где этот тридцать седьмой километр? - Я тоже вдохновилась этой идеей. Может, и Алик там, копается на свалке в надежде отыскать свои пятьсот баксов, если, конечно, эти самые доллары, добытые из мусора, не блеф. Впрочем, скорее всего блеф, и у бомжей есть своя мифология.

- Тут, недалеко, по нашей дороге, а от станции на автобусе или на попутке, - маленькая бомжиха отряхнула прилипшие к подолу комки грязного снега, - можно пешком, если погода хорошая. Я была там один раз, нашла две серебряные ложки, но их у меня отняли другие...

Бедная маленькая бомжиха, похоже, планида у нее была такая - терпеть притеснения от себе подобных.

- Хочешь, поедем вместе? - предложила я. - Вдвоем веселей.

Бомжиха наморщила лоб и поправила свой мохеровый малахай.

- Можно, - пожала она плечами и посмотрела на вокзальные часы, - скоро электричка будет.

И мы побежали в сторону перрона. "Куда меня несет, - спрашивала я себя, перепрыгивая через лужи, - вдруг не успею вернуться до вечера?"

***

Познакомились мы в электричке.