Я притормозила возле тротуара и внимательно посмотрела на девушку.

— Ты уверена, что тебе не требуется помощь? — осторожно спросила я. — В конце концов, навестить родителей ты можешь и чуть попозже. Я сама тебя отвезу. Ты ведь имеешь в виду кладбище? Где похоронены твои родители?

Аглая довольно неопределенно махнула рукой.

— Там, — сказала она.

Понять ее жест можно было по-разному. Так как она была склонна наводить тень на самые простые вещи, я предпочла уточнить:

— Ты хочешь сказать, это кладбище в Сосновке, я правильно поняла?

Аглая на минуту задумалась, а потом неуверенно кивнула головой. Я заставила себя погасить нарастающее раздражение и сказала:

— Отлично. Значит, отправимся сейчас туда. Но обещай мне, что после того, как посмотришь на могилку, мы поедем все-таки ко мне и ты приведешь себя в порядок…

С тем же успехом я могла бы разговаривать с пустым креслом. На бесстрастном лице Аглаи ровным счетом ничего не отразилось, и мне осталось только убеждать себя, что ее молчание было не чем иным, как знаком согласия.

Так или иначе, но идти на попятную было поздно. Я нажала на газ и погнала машину по широкому проспекту в направлении окраин. Кладбище в Сосновке находилось довольно далеко, практически за городом, и, в общем-то, добираться до него общественным транспортом было испытанием не из легких. В этом плане моей спутнице все-таки повезло — при самом худшем раскладе на машине мы должны были добраться туда минут за двадцать пять, не больше.

Аглая не разговаривала, равнодушно глядя перед собой. Я тоже помалкивала, соображая, почему Аглая, приехав в Тарасов навестить могилу родителей, моталась здесь, на проспекте Строителей, дразня автолюбителей и рискуя собственной жизнью. Потом я пришла к выводу, что разумного ответа на этот вопрос быть не может и Аглаю надо принимать такой, какая она есть. Просто нужно попытаться узнать о ней побольше.

— Ты теперь живешь в Каратае? — для начала спросила я. — Ну, и как там — тебе нравится?

— Я не живу в Каратае, — бесцветным голосом сказала Аглая.

— Так, — стараясь сдерживаться, продолжила я. — В Каратае ты не живешь. В Тарасове ты тоже не живешь. А вообще ты где-нибудь обитаешь? Адрес у тебя имеется?

Она потерла лоб — бесконечно усталым, отрешенным жестом и сказала, будто повторяя впервые услышанное слово:

— Адрес?

— Ну да, адрес! — воскликнула я. — Улица, номер дома, квартиры…

Аглая неожиданно прыснула и с некоторым превосходством ответила:

— Там нет никакой квартиры…

— Где там? — терпеливо поинтересовалась я.

— Там, где я живу, — невозмутимо пояснила эта невозможная девчонка.

— Ладно, проехали, — вздохнула я. — Не желаешь говорить, где живешь, — твое дело… Может быть, поговорим о чем-нибудь другом, из чего ты не делаешь секрета? Ты случайно не замужем?

— Вот еще! — вяло откликнулась Аглая. — Чего я там забыла?

— Там — это, надо понимать, замужем? — уточнила я. — Действительно, что там можно забыть? Кажется, я опять невпопад, верно? Ну, тогда проясни — ты работаешь или учишься?

— Мы иногда учимся, а иногда работаем, — неожиданно словоохотливо поведала она. — Но мы должны учиться, даже когда работаем. Иначе нам никогда не достичь совершенства.

— Это так серьезно? — спросила я, с любопытством покосившись на Аглаю. — Вы непременно должны достичь совершенства? А кто это — вы?

Но силы девушки опять иссякли, и я поняла, что ответа на этот вопрос мне не дождаться.