– Типа того.

– Что вы имеете в виду?

– Он не очень-то разговорчив. Но я так поняла, он и сам хочет, чтобы вы взяли этого пациента на себя. Если вы, конечно, не против.

– Ладно. Думаю, я смогу провести диагностический сеанс.

– Завтра?

– Нет, завтра суббота. Я могу принять его в понедельник. В половине третьего, у меня дома.

– Спасибо, Фрида.

– А вы пока просмотрите расписание Рубена и подумайте над тем, чтобы и других его пациентов кому-нибудь передать.

– То есть все настолько плохо?

– Возможно, Алан Деккер просто первым это заметил.

– Рубену это не понравится.

Темой сегодняшнего занятия было связывание ковалентной связью. Ковалентную связь Хлоя ненавидела. Ионную связь – тоже. Она ненавидела периодическую систему. Она ненавидела уравнения равновесия. А к пересчету массы в молях и обратно вообще испытывала омерзение. Она сидела напротив Фриды: темно-русые волосы закрывают лицо, рукава слишком большой толстовки натянуты на кисти рук, так что оттуда торчат только кончики ногтей, выкрашенные в черный цвет. Фрида задумалась, не скрывает ли племянница что-то. Почти год назад Оливия в истерике позвонила Фриде и сообщила, что Хлоя режет себе вены. Иногда она использует лезвие из точилки для карандашей, иногда – иголки из циркуля. Оливия узнала об этом лишь потому, что случайно открыла дверь ванной и увидела шрамы на руках и ногах дочери. Хлоя заявила, что это все не страшно, что она просто балуется, что все так делают и что вреда от этого никакого. Да и в любом случае, это Оливия виновата, потому что не понимает, каково это – быть ею, единственным ребенком, к которому мать относится как к младенцу и чей отец сбежал с женщиной, чуть старше его дочери. Какая мерзость! Если быть взрослой означает быть такой, то она взрослеть не желает. После чего она заперлась в ванной и отказалась выходить – тут-то Оливия и позвонила Фриде. Фрида приехала и села на ступеньках у входа в ванную. Она объявила Хлое, что, если та хочет поговорить, она готова слушать, но ждать будет не дольше часа. За десять минут до окончания объявленного срока Хлоя вышла из ванной: лицо у нее опухло от слез, на руках появились новые порезы, которые она тут же с вызовом продемонстрировала Фриде: «Вот, посмотри, что она заставила меня сделать…» Они поговорили – или, точнее, Хлоя вывалила на нее кучу плохо сформулированных фраз о том, какое облегчение она испытывает, проводя лезвием по коже и глядя, как порез наполняется кровью; как ее бесят ее жалкий отец и – Господи! – мамочка-паникерша; какое отвращение она испытывает к собственному взрослеющему, изменяющемуся телу. «Ну почему я должна проходить через все это?» – рыдала она.

Фрида не думала, что Хлоя снова начала себя резать, но ведь она и не спрашивала. Теперь она отвела взгляд от низко опущенных рукавов, от недовольного лица и сосредоточилась на химии.

– Хлоя, что происходит, когда металлы вступают в реакцию с неметаллами?

Хлоя широко открыла рот и громко зевнула.

– Хлоя!

– Не знаю. Ну почему этим нужно заниматься именно в пятницу? Я хотела съездить в центр с друзьями.