— Спасибо, ничего.

— Ну что ж. Чему я обязана такой чести?

Джил взглянула в глаза Барбары, проклиная собственную слабость.

— Что вы имели в виду, когда говорили со мной, пока фотографы делали снимки?

Барбара в явном недоумении подняла брови, но тут же, устав притворяться, проницательно взглянула в глаза Джил.

— Что вы хотите сказать, я имела в виду? — осведомилась она. — Вы действительно хотите знать?

Джил кивнула.

— Иногда, — задумчиво протянула Барбара, — природа может проявиться даже во внешности ребенка. Видите ли, я все знаю о Джордане и Лесли. Я пристально наблюдала за ними. И видела, как он смотрит на нее, понимала силу их любви, характер Лесли, даже, возможно, ее сердце. Я знала, почему Джордан питает к ней такое чувство и что ценил в этой девушке.

Она немного поколебалась, словно обуреваемая жалостью. Но голос был чеканно-холодным.

— Это не вас он любит в этом ребенке. Совсем не вас, а Лесли.

Джил заметила, как жестко глядит на нее соперница.

— Ребенок не принадлежит вам, — продолжала Барбара. — Она — дочь Джордана Лазаруса и Лесли. Поэтому Джордан так счастлив и так трясется над ней.

Настала тишина. Барбара, казалось, пристально наблюдала за Джил.

— Я не могла дать ему детей, — продолжала она. — И вы знаете, почему. Но даже если это и было бы возможно, он не захотел бы ребенка от меня. Ему была нужна только Лесли. И теперь, через вас, он получил ее ребенка. Вы всего-навсего лишь заменяете мать, что-то вроде посредника между ним и Лесли, сосуд для совершенного содержимого.

Барбара пренебрежительно улыбнулась.

— Поэтому она не похожа на вас. Вполне естественно.

Барбара, скорее всего, блефовала, ободряемая явно депрессивным состоянием соперницы. Но даже она не могла предположить, насколько чудовищным был эффект ее слов. Никто, кроме Джил, не знал о том омерзительном маскараде, когда она вызвала к жизни душу Лесли из глубин собственного пустого сердца, чтобы пленить Джордана. И теперь Джил попала в собственную ловушку. Малышка Мег была живым доказательством ее успеха и неудачи, ее преступления и наказания.

Джил приготовилась к схватке.

— Вы не правы, — возразила она. — Мег похожа на меня. По крайней мере, многие люди так утверждают.

Барбара скептически усмехнулась.

— Думаю, вы все-таки лжете. Но даже если это не так, я знаю, что он видит, когда смотрит на девочку.

Небрежно брошенная фраза ударила в сердце словно стальным молотом. Барбара, не сводившая с Джил глаз, поняла, что стрела попала в цель.

— Вы ведь не можете не видеть, как он счастлив, верно? Он никогда не был так счастлив с вами. И теперь, когда вы дали ему ребенка Лесли, больше Джордану никто не нужен. И вы в том числе. У него уже есть все.

Джил вынуждала себя выдерживать взгляд Барбары. Откуда-то из глубины души появились последние проблески прежнего ясного видения. Она пыталась проникнуть в мысли Барбары. Что ей нужно? Почему она выходит из себя, говоря эти безумные вещи?

Ответ, казалось, на мгновение блеснул в глазах Барбары. Да, у нее есть мотив, вполне постижимый человеческий мотив, который могла понять Джил. Если бы только она могла соображать яснее, видеть более четко, хотя бы ненамного…

Но Барбара снова ускользала, расплывалась, ее духи, помада, отлакированные ногти становились частями картины, колеблющейся перед глазами Джил, словно галлюцинация. И почему-то Барбара все росла, становилась выше, пока Джил сжималась, усыхала, превращаясь в жалкую мушку, как Алиса в Стране чудес после того, как откусила от волшебного пирожка. Меньше, меньше, меньше…

И тут Барбара совсем исчезла.