Она осторожно спросила:

— А он… он там будет?

Обходительный и учтивый шурин Президента столь же осторожно мурлыкнул в ответ:

— Гм. Сказал, что постарается. Изо всех сил.

Мэрилин радостно рассмеялась.

— О, понимаю, что он хотел сказать.

Знаю, у него было много женщин. Он мировая знаменитость.

Но и я тоже мировая знаменитость. И уже давно не ребенок!

И вот он настал, этот уик-энд, пролетел словно одно мгновение и закончился. Ей вспоминались лишь отдельные фрагменты, коллаж из кадров. Неужели это происходит со мной? Неужели это я? Да было ли это на самом деле?

Только в отличие от кино никаких пересъемок предусмотрено не было. У нее был всего один шанс.

Началась странная жизнь, состоявшая из ожидания телефонных звонков. Таинственный… (из Вашингтона) спрашивал, будет ли она дома сегодня вечером, ровно в 22.25. Ей должны позвонить. И она смеялась, садилась, потому что ноги вдруг слабели в коленках, и отвечала:

— Буду ли я д-дома? Гм! — Ну, прямо девочка, наивная и смешная. Милая и веселая Девушка Сверху, которая сама пишет себе все реплики. — Но откуда мне знать, пока не пробьет ровно 22.25?

На том конце провода слышался приглушенный смешок. (Или ей только казалось?)

И она все ждала, ждала и ждала. Но то было совсем не изнурительное и унизительное ожидание, о нет, напротив. Ожидание только возбуждало. Ожидание, от которого она становилась счастливой, готова была петь, смеяться и танцевать весь день. И вот ровно в 22.25 звонил телефон, и она поднимала трубку и говорила детским бездыханным голоском:

— Алло?..

В ответ низкий и сразу безошибочно узнаваемый голос. Его голос. Голос ее Принца.

Алло? Мэрилин? Я о тебе все время думаю.

Я тоже о тебе думаю, мистер П… Pronto!

Она умела его рассмешить. Боже, до чего же это приятно, слышать, как смеется мужчина! Власть женщины над мужчиной состоит вовсе не в сексе. Власть женщины заключается в том, чтобы суметь заставить мужчину смеяться.

Если б я мог быть с тобой сейчас, дорогая, знаешь, что бы я вытворял, а?

О-о-о!.. Нет. Что?..

Иногда звонил шурин Президента, говорил, что не прочь заскочить к ней выпить или же хочет пригласить ее куда-нибудь выпить и пообедать. У него к ней «конфиденциальный разговор», нет, ничего такого особенного, просто надо кое — что обсудить. Но она тут же отвечала: нет, обсуждать им, как ей кажется, нечего. Она вспоминала, как разглядывал ее в Палм — Спрингз этот мужчина, какой откровенно оценивающий был у него взгляд. Нет, сейчас мне не очень удобно, говорила она. На что президентский шурин отвечал равнодушно-любезным тоном мужчины, одинаково принимавшего согласие и отказ в сексуальном контакте:

— Ну, тогда как-нибудь в следующий раз, дорогая. Нет, ничего такого срочного.

Она слышала, будто бы эти двое обмениваются женщинами.

Если точнее, женщины эти просто шли по рукам. Модели, «старлетки». От Принца/Президента — к нескольким его братьям, затем — к шурину, и уже потом — к приятелям.

И тем не менее она просто не допускала такой мысли. Только не я! Он никому меня не отдаст, нет.

Последний раз, когда он звонил, голос его звучал сонно и сексуально, и он несколько раз повторил волшебные слова, которые, казалось, она слышала очень давно. Вот только запамятовала где, возможно, в каком-то старом забытом фильме. В тебе есть то, чего нет в других женщинах. Ни в одной из них. Ты так живо отзываешься на любое прикосновение, будто пламя. Таких женщин, как ты, я еще не знал, Мэрилин.

И она ему верила. Возможно, так оно и есть. Ну конечно, как же может быть иначе! Все равно что сказать, что он любит меня. Только другими словами.