— Я не смог точно определить, кто это был — мужчина или женщина, — сказал я. — А вы?

Она молча покачала головой. Глаза ее потускнели, и она прижала руку к горлу.

— Скажите, сколько времени это продолжается? — спросил я.

— Это началось дня через два после похорон, — ответила она медленно, запинаясь на каждом слове. — Мне звонят по два-три раза в неделю! Раньше эти звонки раздавались примерно в три часа ночи. Потом я перестала отвечать на них ночью, и теперь мне звонят днем. — На мгновение она зажмурилась. — Дело в том, Рик, что они знают: я не могу не снимать трубку днем: вдруг позвонит мой агент по рекламе или кто-нибудь из киностудии.

— А вы не знаете, кто бы мог это делать?

— Я уже сказала вам, что не знаю! — ответила она напряженным голосом. — Вы сами только что поняли: невозможно даже с уверенностью сказать, мужчина это или женщина. Номер моего телефона, конечно, не значится в телефонных справочниках, и я меняла его в течение последних шести месяцев уже шесть или семь раз. Но я продолжаю слышать этот ужасный голос как по расписанию, не менее двух раз в неделю.

— Вы могли бы обратиться в полицию, и она подключилась бы к вашей линии, — сказал я. — Тот ненормальный, который вас достает, может звонить вам по своему служебному или домашнему телефону.

— Вы с ума сошли! — воскликнула Делла, глядя на меня с ужасом. — Попросить полицию, чтобы она слушала все эти ужасные обвинения? А если в полиции им поверят? Или кто-нибудь из полицейских сообщит об этом прессе? В каком положении я тогда окажусь?

— Что ж, — пожал я плечами. — Это была только идея.

— Тот, кто организовал заговор молчания вокруг Деллы Огэст, стоит и за этими телефонными звонками, — сказала она уверенно. — Я надеюсь только на вас, Рик. Вы узнаете, кто это сделал, и остановите их!

Может быть, приехав сюда, эти девушки вначале внешне отличаются друг от друга. Но не проходит и шести месяцев, как они становятся очень похожими одна на другую. Они перекрашивают волосы и превращаются в блондинок, одинаково причесываются, покрывают лаком передние зубы, делают пластические операции, разглаживая кожу на лице и укорачивая нос, ходят в одни и те же магазины, покупают “завлекающие” бюстгальтеры с поролоновой подкладкой на два размера больше, чем им требуется, чтобы грудь казалась выше. Я с надеждой жду дня, когда какая-либо девушка с бородавкой на носу оставит ее на месте. Могу держать пари: эта девушка менее чем через три года будет иметь свою киностудию и прибыль от нее вполне окупит соперничество с этими абсолютно одинаковыми, стереотипными блондинками.

— Я хотел бы видеть мистера Райэна, — сказал я вежливо.

Секретарша вновь подняла искусственные ресницы, и я, увидев ее лишенные какого-либо выражения карие глаза, с удивлением подумал, что сегодня она, наверное, забыла вставить в них голубые контактные линзы.

— У вас есть договоренность о встрече? — спросила она скучным голосом.

— Нет, — ответил я, — но я думаю, что мистер Райэн все равно примет меня. Мое имя Рик Холман.

— Без предварительной договоренности господин Райэн никого не принимает!

— Я думаю, вы должны дать ему самому возможность сделать выбор, — сказал я.

— Без предварительной договоренности никого, — повторила она самодовольно, смакуя каждое слово.

— Хорошо, — сказал я, выразительно пожимая плечами. — Дэррилу это может не понравиться.

— Дэррилу? — Ее глаза широко раскрылись; пожалуй, даже хорошо, что она забыла вставить в них контактные линзы.