Остаток времени я скучала. Протёрла столы. Подровняла гравюры на стенах. Добавила масла в светильники. А после засела у окна с чашкой кофе и глазела на прохожих. Трактирщик не возражал. Когда истекли четыре часа, он молча отсыпал монеты и потерял ко мне интерес.

* * *

«Очкастенький» Герман оказался совсем молодым худым парнем в ноунеймовских джинсах и тщательно выглаженной светлой рубашке. Но облажавшийся охранник Андрюша и его босс боялись его до икоты. У начальника службы безопасности Ивана Макарыча, которого жильцы за глаза, а порой и в лицо звали «Наганычем», на белой рубахе под мышками расплывались пятна нездорового пота. Бычок Андрюша и вовсе повесил голову, уткнув глаза в пол, и его голос доносился до нас глухо, как из банки.

Мы собрались в дежурке, где стояли экраны камер наблюдения. Герман небрежно развалился за пультом, прокручивая клавишами архивное видео. Второе кресло досталось мне, я откатила его подальше, чтобы видеть всех сразу. Наганыч с охранником сидели на раскладных стульчиках, как нашкодившие школьники.

– Вторжение произошло в 19:42, – сообщил Герман.

При слове «вторжение» я сразу представила себе зелёных человечков с бластерами или как минимум космодесант. Но всё оказалось прозаичнее. Молодой парень в светлом костюме, с большим букетом роз. Лица не видно, цветы заслоняли его от камеры. Охранник говорит с ним, смеётся, подмигивает.

– Что он сказал? – спросила я.

– К подружке пришёл, мириться, – пробасил Андрюша, – та ломается и обидки строит. А с такого веника разом слёзки утрёт и ножки раздвинет.

– Гхм… – подавился Наганыч.

– А в какую квартиру? – я продолжала расспросы.

– В семнадцатую.

– Кто там живёт?

– Снегирёвы, – сверился со списком Герман.

– Он чё, дебил? – У меня отпала челюсть, и я ткнула пальцем в секьюрити. – Наиля Моисеевна Снегирёва этому хлыщу в бабушки годится.

Пожилая чета Снегирёвых была самыми спокойными жильцами нашего дома. Квартиру им купил сын-нефтяник. Сам он в столице не появлялся, разрываясь между Нижневартовском и британским офисом. Старички-родители уезжать из родного города отказались и теперь жили в тихом районе на полном пансионе.

– Он сказал, к ним племянница приехала. С ней и замутил, – оправдывался Андрюша.

– А жильцов предупредили?

– Не-а. Типа сюрприз. А то закобенится и не откроет.

– Какой у тебя романтичный сотрудник, Наганыч, – проговорила я, откровенно издеваясь. – Помог влюблённым сердцам.

– Этого больше не повторится.

– Конечно не повторится. Потому что ни его, ни тебя тут больше не будет. К пенсии готов? Дачку прикупил?

Наганыч смотрел на меня побитой собакой. Пусть трясётся. Раздувать скандал мне не с руки. Если о покушении узнает Филипп, он подключит своих безопасников. А я не хочу, чтобы мои приключения в игре и, особенно, пари, вылезли наружу. Но чтобы Наганыч молчал, лучше связать его взаимным интересом. Пусть думает, что я замяла всё ради него, а не наоборот.

– Оба свободны, – мотнул головой Герман, и охранники молча вышли.

– Так что произошло? – Я поняла, что серьёзный разговор только начинается.

– Маргарита Дмитриевна, по мнению Виталия Арнольдовича, вашей жизни ничего не угрожало. – Герман сделал паузу, словно ждал, что я буду спорить и истерить, и удивился, когда я просто кивнула.