– И чтобы без глупостей! – неизвестно зачем добавила Ада. – Всем марш на улицу, вас там уже машина ждет!! А ты, Саша, – она обернулась ко мне и понизила голос, – будь немного понаглее. Здесь иначе нельзя.

– Не знаю, получится ли… – Я смотрела, как видеоинженер нарочито медленно складывает в специальную сумку микрофоны.

– Получится, и не сомневайся. Ну… Ни пуха ни пера тебе!

И я подумала – а может быть, и впрямь послать все к черту? Ну какой из меня журналист, если я даже не могу заставить съемочную группу прекратить строить из себя умирающих лебедей? Но потом я взяла себя в руки. Как водится, послала к черту Аду – на удачу – и, увлекая за собой мрачно матерящихся осветителей, покинула редакционную комнату.

Я собиралась взять первое в жизни телевизионное интервью.

Всю дорогу я посматривала то на часы, то в карманное зеркальце. Часы свидетельствовали о том, что мы безбожно опаздываем, зато зеркальце оптимистично утверждало, что я красива и достойна внезапной миллионерской любви.

– Да прекрати ты так нервничать! – обратился ко мне оператор, которого звали Димой.

– Да я и не нервничаю вовсе, – попробовала улыбнуться я. Уголки губ дрожали.

– Вот бы мне хоть наполовину так же серьезно относиться к работе! – усмехнулся он.

Знал бы этот Дима, что я переживаю вовсе не из-за работы (никогда не была карьеристкой), а из-за предстоящего свидания с коллекционером-миллионером. Сразу ли он падет жертвой моей агрессивной сексуальности или мне придется очаровывать его умной и ироничной беседой? Предпочитает ли он блондинок или брюнеток? Нет ли у него постоянной девушки? И так далее…

– Это твоя первая работа на телевидении? – спросил Дима.

Откровенно говоря, я бы предпочла помолчать и спокойно еще раз обдумать детали интервью.

С другой стороны, я понимала, что пренебрегать дружелюбным вниманием нового коллеги, по меньшей мере, невежливо.

– Да, – честно призналась я.

– Я так и знал. Все вы ведете себя одинаково. Я заметил, что первое время корреспондентки одеваются как на парад. Потом им это надоедает. Они наконец понимают, что телевидение – это не праздник, а рутина.

Я покосилась на его заляпанные чем-то белым джинсы. Да, такой тип скорее сжует на обед собственные носки, чем появится на работе в отглаженной белоснежной рубашке.

– Уж не думаешь ли ты, что наш коллекционер на тебя клюнет? – Диму осенила внезапная догадка.

Мне стало как-то не по себе, уж слишком быстро он рассекретил мои наполеоновские планы. Я сделала вид, что его бредовое предположение кажется мне смешным (правда, смешок получился неестественным), и быстро сказала «нет».

– Да ладно, Сашка, – он фамильярно ткнул меня указательным пальцем в бок, – я же вижу, что да! Слушайте, ребята! – обратился он к дремлющим на заднем сиденье телевизионного микроавтобуса осветителям. – Эта девушка рассчитывает закадрить нашего героя!

Осветители дружно рассмеялись. Они выглядели как однояйцевые близнецы – оба лысые, розовощекие, в растянутых, остро пахнущих табаком темных свитерах.

– Ну, пусть попробует, – наконец хрипло сказал один из них.

– А мы посмеемся, – добавил другой.

Высокомерно фыркнув, я отвернулась к окну.

Мы еще посмотрим, кто будет победно смеяться, а кто останется в дураках. Естественно, все получится именно так, как я и запланировала. Мне просто не может не повезти. Коллекционер антиквариата в меня влюбится, некоторое время мы будем друзьями не разлей вода, потом он подарит мне характерное колечко, потом будет шикарная свадьба.