Изменить размер шрифта - +

Вынужденный служить на одном из английских военных судов вследствие насильственного набора в матросы, Больт горел жаждой мщения, и своим примером мог подтвердить, насколько опасен может быть, повидимому, слабейший из людей, доведенный до отчаяния несправедливостью сильнейших, которым неизбежно приходится в конце концов расплачиваться за свой деспотизм.

Джита была посвящена во все их дела и, хотя не симпатизировала Итуэлю Больту и не любила американца за его характер, но не раз смеялась, слушая о тех хитростях, которые он постоянно изобретал, чтобы нанести вред англичанам,

— Вы переименовали ваш люгер, Рауль? — спросила Джита после некоторого молчания. — Было бы опасно открыть его настоящее название, так как еще очень недавно я слышала рассказы одного моряка о нападениях, совершенных вашим люгером. Счастье, что этот моряк в настоящее время уехал, а то он бы мог узнать судно.

— В этом я далеко не так уверен, Джита. Мы часто меняем цвета и до некоторой степени оснастку люгера. А что касается названия, то раз он теперь считается находящимся на английской службе, то мы дали ему кличку «Крыло и Крыло».

— Мне послышалось несколько иное, когда вы отвечали на карантинный допрос. Но это странное название, «Блуждающая Искра», мне несравненно больше нравится, — задумчиво проговорила Джита.

— Дорогая Джита, я бы хотел, чтобы вы имя Ивара предпочитали всякому другому, — заметил молодой человек с упреком. — Вы обвиняете меня в вольнодумстве, но неужели различие наших взглядов будет долго еще стоять стеною между нами и препятствовать получению, вашего согласия. О, если бы это было в Италии!

— Мне думается, что если бы я дала его вам, то вашему люгеру пришлось бы снова переменить имя и назваться «Безумием Джиты», — принужденно засмеялась девушка, с трудом подавляя охватившую ее тоску. — Но довольно об этом, Рауль. Нас могут выследить, подслушать. Пора расстаться.

После короткого обмена еще немногими заключительными фразами, значительными и дорогими для обоих, они простились, и Джита поспешила домой, уверив капитана, что хорошо знает город и не чувствует ни малейшего страха, пробираясь по улицам в такое позднее время. И действительно, к чести Андреа Баррофальди надо заметить, что в городе было совершенно спокойно, и только теперь, с появлением Рауля, этому миру могла грозить опасность.

Однако, в Порто-Феррайо вовсе не было так спокойно. Томазо Тонти с группой своих приверженцев имел обыкновение заканчивать день в кабачке прекрасной вдовушки, Бенедетты Галопо, над дверями которого торчал на палке часто возобновляемый свежий пучок зелени, служивший вывеской. Отчаянная кокетка, о которой, впрочем, остерегались говорить что-нибудь дурное, Бенедетта дорожила посещениями Томазо по двум причинам: во-первых, его всегда сопровождала интересная и привлекательная молодежь, а во-вторых, он пил много и был очень аккуратным плательщиком.

В то время как Рауль Ивар и Джита расстались на горе, Томазо Тонти с тремя приятелями сидел на своем обычном месте за столом в небольшой комнате первого этажа кабачка интересной вдовушки. В окно он мог свободно наблюдать за всеми действиями приехавшего иностранного люгера. Приятели сидели не более четверти часа, а уже поставленная перед ними порции вина значительно уменьшилась.

— Я все это передал градоначальнику, — говорил Томазо с важностью, осушая стакан вина. — Да, и я не сомневаюсь, что Вито-Вити сообщил об этом вице-губернатору, так что и он в настоящее время знает не менее нас. И подумать только, что такие дела творятся в Порто-Феррайо, в столице острова Эльбы, где такой бдительный надзор!.. Градоначальник обещал мне зайти сюда после свидания с вице-губернатором, чтобы сообщить результат их разговора.

— Синьор градоначальник всегда будет здесь желанным гостем, — заметила Бенедетта, принимаясь стирать пыль с соседних столов.

Быстрый переход