Признав поражение, женщина положилась на волю Божью и удачу, закрыла глаза и осталась лежать в неуютной «постели» из камней, кукурузной стерни и останков насекомых. Если он собирается убить ее, пусть делает это поскорее. Но она больше не пошевелит и пальцем.

Он осторожно отнял ладонь от ее рта.

Саммер даже не приоткрыла веки.

Воцарившееся между ними напряженное молчание длилось, казалось, уже вечность.

Вдруг безо всякого предупреждения мужчина схватил и сжал ей левую грудь.

— Убери от меня свои лапы! — Саммер в возмущении отбросила его руку и мгновенно заняла сидячее положение, отодвинувшись назад. Микроавтобус, со все еще работавшим двигателем, преградил ей путь к безопасности. Прижав колени к подбородку, она внимательно смотрела на своего мучителя.

Пассивно ждать смерти — это одно, но сносить сексуальные домогательства — совсем другое дело.

— Я так и подумал, что это проймет тебя, — сказал похититель. Его голос звучал по-мужски самодовольно и, удивительное дело, совершенно нормально. Он сидел на земле, скрестив ноги, не далее чем в трех футах от нее, и снова массировал свое бедро. Саммер показалось, что в щелке его единственного затекшего глаза промелькнул удивленный блеск. Но лицо мужчины было настолько изуродовано, что она не могла быть в этом уверена.

В темноте, однако, монстр не казался таким страшным. Наверняка потому, что она не могла разглядеть его как следует. Никакого сомнения, что при ярком свете его лицо окажется таким жутким, что ей захочется с криком убежать прочь, и все же женщина не испытывала прежнего ужаса. Возможно, это из-за едва различимой искорки изумления в его взгляде, а может, потому что в течение некоторого времени они были союзниками, спасаясь от фараонов с пушками. Не исключено также, что при аварии она ударилась головой сильнее, чем думает, и это загадочное отсутствие страха — результат повреждения мозга.

Как бы то ни было, это был факт.

— Катись ты в преисподнюю, — бросила она.

Его распухший рот искривился в подобии легкой удивленной улыбки. Если, конечно, при данной внешности можно было назвать его гримасу улыбкой. Но тем не менее ее ужас еще чуть-чуть отступил.

— Спасибо, я там уже побывал. Теперь вот вернулся. По мне, там слишком много болтливых женщин, — сказал он. Саммер не ответила, только зло посмотрела на него. Через мгновение он снова заговорил: — Когда твои друзья стреляли в меня, то не слишком уж заботились о твоей безопасности. Мне кажется, тебе стоит подумать об этом. Самое время умной девочке определиться, на чьей она стороне. Переходи на мою, и я решу, что смогу для тебя сделать.

— Мне кажется, ты несешь какую-то чертовщину.

Чертовщина была ее любимым словом, и после того, что говорил он, Саммер не собиралась подбирать выражения. Какая разница, что подумает этот уродливый маньяк с наклонностями убийцы.

— Ничего я не несу, — с некоторой обидой произнес он.

— Эти люди мне не друзья.

— Как же, не друзья!

— Я видела их первый раз в жизни.

— Так уж и первый?

— Черт тебя побери, я говорю правду! — резко воскликнула Саммер.

— Знаю я эту правду.

— Да кто ты, собственно, такой, чтоб тебя разорвало? — Если уж ей захочется, она умеет ругаться.

Он долгим взглядом посмотрел на нее:

— Полицейский. Что-то в этом роде.

— Полицейский? Что-то в этом роде… — передразнила его Саммер. — Что значит в этом роде, когда речь идет о полицейском? — с сарказмом в голосе спросила она.

— Что-то вроде полицейского — это тот, кому лучше не становиться поперек пути, леди.