«Природа», — усмехнулся Костя.

С природой было все в порядке — никого она сейчас не интересовала.

В следующей комнате светлели на стенах прямоугольники от снятых картин, и Костя подумал о Федорове: «Неужели не придет?»

…Лера узнала его сразу. Он расположился за тем самым столиком справа от эстрады, за которым когда-то, в незапамятные времена, она просидела с Костей целых два вечера. Перед ним стояла высокая бутылка с серебряной головкой и желто-розовым ярлыком — шампанское «Редерер». На этот раз он был в штатском. И опять, как тогда, в музее, шевельнулось другое воспоминание, совсем давнее: где-то она его видела!

— Вон тот, темноволосый, — Лера глазами указала на него Андрею. — Правее смотрите… В зеленом пиджаке… Это он!

— Кто? — не понял Андрей.

— Подпоручик, что экспонаты мои увез.

Оркестр заиграл вальс «Невозвратное время».

— Не волнуйтесь, — сказал Андрей. — Я дам знать, чтобы его проводили.

Перед входом в ресторан стояли цветочница и парень, торгующий папиросами «Аспер». Накануне они установили адреса троих подозрительных субъектов, из которых двое наверняка связаны с Калугиным. Один вместе с ним спустился из номеров, а с другим капитан полчаса просидел за отдельным столиком в углу.

В ресторане сидели разные люди. Они по-разному ели и смеялись, говорили о разном. Но было в них и что-то неуловимо общее, объединяющее мужчин и женщин, офицеров и штатских. Желтым светом горели электрические люстры, отражаясь в бокалах, подносах, пенсне. Шторы на окнах были задернуты, хотя на улице еще совсем светло — июнь, и от этого особенно острым было ощущение мгновенного уюта, отединенности, призрачного равенства всех сидящих в этом зале посреди разоренного войной, пустеющего несуразного города. Ровный гул голосов висел над залом. Гул этот был серьезен, значителен. Он был совсем иным в те вечера, когда они сидели здесь с Костей…

Вскоре из боковой двери, которая вела наверх, в номера, появился Калугин — Андрей показал его Лере вчера вечером. Он был не один. Рядом шла молодая женщина в короткой синей юбке, такого же цвета жакетке и в маленькой круглой шапочке, похожей на каскетку. Шапочка была приколота к прическе длинной шпилькой с изображением попугая на конце.

— Да это же Лизочек! — шепнула Лера.

— Вы знаете ее? — спросил Андрей.

— Еще бы! Вместе учились в гимназии. Это Лиза, дочь доктора Федорова. У нее было прозвище такое — Лизочек!

В центре зала Калугин подхватил Лизу под руку и подвел к тому столику, где за бутылкой «Редерера» сидел молодой человек в зеленом пиджаке.

«Боже мой, ну где же я его раньше видела?»

Молодой человек встал, отодвинул стул для дамы, и Лера вспомнила, наконец: «У Желоховцева!»

Он уже одевался в передней, а они с Костей только зашли. Как же Костя называл его? Кажется, Михаилом, Мишей…

«Точно, у Желоховцева!»

Минут через десять молодой человек поцеловал Лизе руку и направился к выходу.

Андрей, перекинув папироску в угол рта, поднялся было, но Лера удержала его:

— Не ходите, не надо.

— Почему?

— Сядьте… Я его вспомнила. Он теперь в штатском, и я вспомнила. Костя с ним прекрасно знаком по университету.

Андрей прикусил мундштук, сел.

Зеленый люстриновый пиджак исчез за дверью, и тут же из-за соседнего столика вскочил, неловко откинув стул, длинный нескладный прапорщик.

— Деньги на столе, — сказал прапорщик подскочившему официанту и быстро прошел мимо Леры, на ходу надевая фуражку…

Левшой оказался убитый студент Сергей Свечников.