30. ПРОКЛЯТЫЕ ТРОПЫ, ГИБЛЫЕ МЕСТА

Его не удивило, что рабочие отказались от приличного заработка и покинули экспедицию. Скорее следовало бы удивляться тому, что они не сделали этого раньше. В прерии было множество дорог, но та, что звалась тропой Бозмена, пролегала через земли непримиримых племен сиу, и по ней давно перестали ходить белые. Даже патрули, отправлявшиеся туда, формировались исключительно из "Черных Бизонов", негритянской кавалерии. Кроме того, любому мальчишке на Западе было хорошо известно, что Семь Озер — проклятое место.

Степан Гончар, кочуя по прерии с семьей Майвиса, однажды дошел до начала этого каньона. Путь к нему лежал по берегу реки Хампа. Густой ельник сменялся сочными полянами, затем тропа спускалась в прозрачные и светлые сосновые леса, за которыми открывались просторные луга. Река поблескивала своими изгибами среди высокой травы, и над живой и теплой игрой света и зелени мрачно возвышались гребни застывшей лавы, похожие на огромные черные клыки.

Забравшись повыше на один из таких выступов, Гончар увидел, что долина простирается до отвесной зубчатой стены и там, вдали, уже не зеленеет и не поблескивает. Казалось, что у тех остроконечных скал даже сама река теряет свою жизненную силу. Там, у дальнего края долины, на серых холмистых берегах Хампы не росло ничего, кроме редкого кустарника.

Индейцы рассказывали ему, что через Семь Озер лежит самый короткий путь к горам Юты. Но ни один проводник никогда не пытался пройти этим путем.

— Вы бывали в тех местах? — спросил профессор Фарбер.

— Проходил рядом.

— Может быть, вы хотя бы встречались с опытными проводниками, которые бывали там? — с надеждой спросила Оливия Фарбер, жена профессора. — Вы же наверняка запоминаете каждое слово, которое относится к дорогам и тропам, не так ли?

— Вряд ли там бывал кто-нибудь из белых, мэм, — ответил Гончар. — Да и индейцы туда не любят заглядывать. Они говорят, это гибельное место.

— Что значит "гибельное место"? — поинтересовался профессор. — Если там растет трава и бегают койоты, то почему это место должно быть гибельным для человека? Полагаю, что речь идет о сказках и преданиях местных племен. Все эти бредни о проклятиях и заколдованных местах нужны только для того, чтобы отпугнуть нежелательных гостей. Вот скажите, мистер Питерс, вы сами-то знаете хотя бы один случай гибели в этом каньоне?

— О гибели? Нет, не знаю.

— Вот видите!

— Но я знаю о человеке, который ушел туда и не вернулся. Проводник Рой Кокс отправился в Юту с небольшим караваном, двенадцать мулов. С ним были люди, пятеро или шестеро. У нас их больше никто не видел.

— Может быть, они остались в Юте? — предположила миссис Оливия.

— Их ждали в Солт-Лейк-Сити, но не дождались. Это были мормоны. Если бы они проложили тропу, по ней пошли бы караваны мормонов. Но они пропали. И с ними пропал Рой. Вот и все. Погибли они или нет? Я не знаю. Не видел тел.

— Он был проводник?

— Нет. Он был обычным охотником. Просто хотел помочь мормонам, потому что больше никто не хотел им помочь.

— Мы не мормоны, но нам тоже никто не хочет помочь, — сказала дочка профессора.

За весь вечер это были первые слова, которые Степан Гончар услышал от Милли, и он подумал, что девочка получила прекрасное воспитание. По крайней мере, его самого воспитывали именно так, по принципу "хороших детей не слышно и не видно".

Харви Дрейк успел рассказать ему почти все о семье Фарберов, причем в основном он рассказывал почему-то именно о дочери профессора. Свое воспитание вместе с образованием она получила не в пансионате и не в собственном дворце, а в переходах по горам и пустыням.