Однако Бозмен по весне снова отправился в путь. И это была его последняя ходка. Он столкнулся с небольшой бандой индейцев и погиб в перестрелке. Его раненый компаньон смог вернуться к своим и рассказал о том, как сложил голову упрямый южанин.

Степан Гончар не удивился такому концу истории. Скорее следовало удивляться тому, что это произошло так поздно. Слишком поздно. Если бы не Бозмен, многие остались бы в живых. Старые проводники не поддерживали южанина, но не потому, что он был их соперником. Он просто не признавал правил, которые сложились здесь до него. И поплатился за это.

А Степан Гончар старался все делать по правилам. Он жадно впитывал рассказы о других знаменитых проводниках — о Бриджере и Уолкере, о Карсоне и Биэле. Они были такими разными! Кит Карсон был неграмотным охотником, а Эдвард Биэл — морским офицером, но и тот и другой оказались искусными дипломатами. К их словам прислушивались и в Вашингтоне, и в кругу непримиримых индейских вождей. Секрет был прост. Они не забывали об уважении. Следует уважать любого, с кем имеешь дело. Следует уважать чужие желания, чужой труд, чужую жизнь. И к смерти тоже следует относиться с уважением. Не более того.

"Кажется, профессору как раз не хватает уважения, — подумал Степан Гончар. — Ум, знания, воля — все у него есть. А вот уважительного отношения к местным законам не хватает. Оно и понятно. Не может просвещенный гражданин уважать дикость и суеверия. Особенно когда эти суеверия мешают его бизнесу".

31. ВЕТЕРИНАРЫ И ЧУЖАЯ СОБАКА

Они придержали лошадей, когда среди редкой травы впереди вдруг заблестела целая россыпь винтовочных гильз.

— Похоже, это место уже рядом, — сказал Харви Дрейк. — Смотри, как насорили эти парни. Плохо их муштровали, плохо. Представляю, что творится там, где они останавливались на привал.

Сам Харви не оставлял после себя даже обгоревших спичек. Каждое утро он уничтожал все следы ночевки у костра, и Степан искренне сочувствовал той женщине, которой когда-нибудь доведется стать женой мистера Дрейка.

Прошедшая ночь выдалась ясной и прохладной, но костер разводить не стали. Весь вечер за холмами гремели выстрелы, которые стихли только с наступлением полной темноты. Степан и Харви не собирались вмешиваться в чужую драку, но наутро они свернули с дороги и отправились за холмы.

Им не пришлось долго ломать голову, в каком направлении ехать. Едва отдалившись от дороги, они услышали слаженный вой койотов за холмами. То была ликующая песня пожирателей мертвечины, и, заслышав ее, Степан выругался и пришпорил коня.

Они нашли множество следов боя — гильзы, окровавленные лоскуты одежды, отпечатки ног и копыт — и эти следы сложились в широкую петлю вокруг нескольких валунов, среди которых оказалось человеческое тело.

Убитый был раздет до исподнего. Рядом с покойником лежала рыжая остроухая собака, положив большую голову между передних лап.

Неподалеку, в паре десятков шагов, над лошадиной тушей суетилась стая койотов. Пара крупных зверей, вожак и самка, рвали внутренности. Их седые морды и загривки уже были красными от крови. Рядом перетаптывались койоты помельче, нетерпеливо дожидаясь своей очереди. Они злобно щелкали зубами, отгоняя ворон, которые приступят к трапезе еще позже.

Один молодой койот, поджав хвост и выгнув дугой спину, неуверенно потрусил в сторону человеческого тела. Но собака, охранявшая покойника, коротко прорычала, оскалив клыки. Койот присел, прижимая морду к земле, и из-под хвоста его вывалился помет. Собака привстала — и койота как ветром сдуло.

— Так вот кто тут палил весь вечер, — сказал Харви.