|
— Интересно, как бы запел профессор, если бы Штерн убил кого-нибудь другого, а не беднягу Харви?" — Но вы, док, так и не ответили на мой вопрос, — вспомнил Степан. — Вы-то что будете делать, когда вернетесь в Филадельфию? Вы будете по-прежнему дружить с Рейнольдсом? И по-дружески выполнять его маленькие просьбы? Ведь ему, наверно, не очень-то понравится, когда об афере с россыпью узнают вкладчики. Вряд ли он простит разоблачение даже самому близкому другу.
— Почему вас так беспокоят мои отношения с друзьями? — Потому что ваши друзья убивают моих друзей. Профессор надолго замолчал, и брызги из-под лопасти его весла стали вылетать с удвоенной силой. Вместо него в разговор вступила Оливия Фарбер: — Но Рейнольде вовсе не такой близкий друг, как вам кажется, Стивен. Когда-то мы были близки. Но теперь он отгородился от всех своими сейфами и маклерами. К тому же мы намерены перебраться из Филадельфии на Запад. Например, Мейер Гуггенхайм, наш друг и земляк, собирается вкладывать деньги в медь Колорадо. А это обеспечит нас работой на долгие годы. Еще один друг, Горацио Табор, надеется с нашей помощью отыскать новые залежи серебра. Мы останемся в Денвере, Стивен. А Рейнольде пусть и дальше проворачивает свои темные делишки в Филадельфии. — Навряд ли ты найдешь в денверских гостиницах номер с водопроводом, — сказал Фарбер. — Не страшно. Зато мы не найдем там ни одного биржевика. — Как видно, ты уже все решила? — сердито спросил профессор у жены. — Это жизнь все решила за нас. — Ну, знаешь… — Смотрите! — перебила их Росита. — Сэр, там лошади! Берега по обеим сторонам реки были покрыты зарослями ивы, но справа, выше по склону, на ровной зеленой лужайке виднелось пестрое пятно небольшого табуна. Под солнцем блестели рыжие, черные, пегие лошади, и несколько мулов с навьюченными мешками щипали траву поодаль. Степан положил весло на дно каноэ и взялся за винтовку. Профессор греб, разворачивая лодку к другому берегу. Все напряженно оглядывали склон, на котором не было видно никаких следов человека — ни костра, ни шалаша. Но табун не мог гулять тут сам по себе. К тому же в бинокль Степан разглядел, что некоторые из лошадей были оседланы. — В кустах, — тихо сказал профессор. — Они могут сидеть в кустах у самой воды. Милли, возьми весло! Гребите быстрее, милые леди. Но ничего нельзя было разглядеть за сплетением ивовых веток и дрожащих листьев. В бинокле снова промелькнули лошади, потом показались кудрявые макушки низкорослого кустарника выше по склону, а дальше, между черных узких елей, Степан увидел песок, изрытый множеством копыт. Лошади спустились с этих гор, понял он. Возможно, это и есть тот самый перевал, о котором говорил Бен Смоки. Так, может быть, это наши лошади? Но где же тогда сам Бен? — Поворачивайте к берегу, — сказал Степан. — Там никого, кроме лошадей. И это наши лошади. — Не будем рисковать, Питерс! Спустимся до порогов. В этих кустах может быть засада. — Это легко проверить. Степан Гончар стянул сапоги и переложил кольт в наплечную кобуру. Он перемахнул через борт лодки и поплыл к берегу. Уже через пару гребков его ноги коснулись илистого дна, и он проплыл еще немного, пока пальцы не зачерпнули прибрежный песок. Здесь он встал и, пригнувшись, побежал по воде к нависающим ивам. Он не верил, что на берегу может быть засада. Но и шагать, как на параде, почему-то не хотелось. Упав за низко склонившуюся толстую иву, Степан оглянулся на каноэ. Лодка уже пристала к другому берегу. Все, кто в ней был, пригнулись, спрятавшись за бортами. И только чья-то голова виднелась над кормой рядом с тонким стволом винчестера. "Если здесь засада, то они успеют уйти по реке. |
