Боль пришла не сразу, но потом накрыла меня волной. Резко дыхание перехватило, ноги подогнулись, и я грузно опустился на пол, ловя воздух открытым ртом. Нокаут от удара по печени — самое неприятное, что только можно представить в единоборствах. Ты вроде и в сознании, а острая боль лишает рассудка, ощущения как от почечной колики. Несколько минут я сидел, очухиваясь и приходя в себя. Злость брала, обидно до чертиков! Неужели я в шаге до финальной черты с дистанции сошел! Можно было чуть корпус повернуть, и удар бы пошел вскользь. Но не доработал, подготовки в новом теле не хватило.

— Живой?

Это Владимир Степаныч передо мной вырос.

Боль начала отпускать, я уселся на пятую точку прямо на пол, делая первый вдох полной грудью. Звездочки перед глазами все еще мелькали, поэтому тренера я видел размыто.

— Ж-живой, — прошипел я, все еще через стиснутые зубы.

Владимир Степаныч кивнул, по плечу меня хлопнул.

— Ну поздравляю, Боец.

— С чем? — удивился я, кривясь от отступающей боли.

Так себе — принимать поздравления по отлету в нокаут по печени.

— Ну, как с чем? С успешным завершением испытания, — пояснил тренер. — Вообще не ожидал, что ты с ходу наравне с моими соколиками сможешь биться.

Он протянул мне руку, помогая встать. Я помощь принял, поднялся, окончательно отходя. Народ из тех, кто продолжал ещё боксировать на момент моего падения, перчатки обратно складывал да шлемы. Испытание действительно подошло к концу, остались семеро… хотя почему-то шестеро.

— Завтра как штык, — бросил Владимир Степаныч и к другим парням пошел, за самочувствие справляться, понять — надо скорую или так пойдет. Я на Степаныча уже не смотрел.

Ну да, шестеро — я перевел взгляд на лавку, где после «отлета» куковали выбывшие пацаны, в себя приходили. И вот там их отчего-то было шесть. К пятерым выбывшим из четверки Танка прибавился шестой. Ему прямо сейчас пацаны в нос вату с нашатырем совали, в чувство приводили. Видать, тоже плюху словил. Получается, что на секунду или на две раньше, перед моим нокаутом, один из пацанов выбыл, и в пылу боя я даже не заметил этого. И теперь… И теперь я в команде. В команде по подготовке к соревнованиям. Есть! Начало положено…

— Поздравляю, хотя пропускать было необязательно, — послышался густой бас Танка.

Он подошел ко мне, руку протянул в знак примирения.

— А если бы я Казака не скопытнул, то был бы ты как фанера — в пролете! — заржал он, толкая меня кулаком в предплечье.

Мне все ясно сразу стало. Казак — пацан из четверки Танка, которого на лавке нашатырем откачивали. И Танк, по ходу, его вырубил… а! Вон оно что, почему свисток прозвучал, из-за которого я из спарринга выключился.

— Должен будешь! — буркнул Танк.

И пошел дальше. Я несколько секунд переваривал произошедшее — что это выходит, я-таки в «великолепную семерку» попал. Отличные новости, хоть в кои-то веки фартануло, что упал я на несколько секунд позже, чем Танк Казака вырубил. Что сказать — живем! Печень бы еще попустило…

* * *

Домой я возвращался ближе к вечеру. Пока перчатки снял, пока шлем, пока с парнями попрощался из зала и на вопросы тренера по моему спортивному бэкграунду ответил.