— Продолжаем? — вопрос, заданный тренером, вроде как предназначался всем, но смотрел он на меня.

Ну, на половине пути так-то неинтересно останавливаться. Поэтому я отрывисто кивнул, сделав несколько махов руками, окончательно восстанавливаясь. Эх, щас бы на массаж…

— По четыре человека разбиваемся, — бросил тренер. — Маты берем.

Сам отошел в подсобку, откуда принес изрядно потертую картонную коробку из-под телевизора Sony, в которой хранились шлемы и перчатки.

— Разбирай.

Обошел нас с этой коробкой, выдавая шлемы и перчатки, пока народ маты стелил. Я удивился, бровь приподнял — любопытно, что тренер задумал. Да и нас тринадцать человек, чертова дюжина — как тут поделиться? Хотя я вряд ли в тренерские планы входил, считай, как снег на голову упал. Пришлось прибиться к одной из групп пятым. Когда тренер ко мне подошел, то прежде чем перчатки и шлем вытащить, строго на меня посмотрел.

— Шел бы ты домой, хватит на сегодня.

Я улыбнулся краями губ, сам шлем и перчатки себе взял, лишь беззвучно хмыкнув.

— Ну смотри, чтобы Заур мне потом не выговаривал, что я покалечил ему пацана. Ты ж вроде там у него в фавориты по утреннему делу выбился.

Я промолчал, так-то не легкой атлетикой пришел заниматься. И, может, спарринги в первый же день — не лучшая идея, но и времени до боев всего лишь месяц, даже меньше. Готовиться надо уже сейчас, с колес. Пришлось просить пацанов зашнуровать перчатки, те с удовольствием откликнулись и помогли. Больше они надо мной не ржали, а ждали, что покажет бой.

Встали мы по принципу кто ближе друг к дружке — ровно в три кучки, одна немного увеличенная, к которой прибился я.

— Тебе это на хрена? — спросил Танк, косясь на меня.

Пацан оказался в соседней «кучке».

— За тем, что и тебе, — без особых подробностей ответил я.

Ну а чего, мне вообще-то тоже тачку заиметь по кайфу было б. Мысль, что за первое место «девятку» дают, не покидала меня и так и сидела в мозгу.

Тренер обошел пацанов, к одному из них прицепился.

— Спина прямая, говорю, выпрями, Сыч! — и с этими словами тренер увесисто хлопнул по хребту одного из пацанов, чтобы тот как оловянный солдатик встал.

На меня зыркнул, ровная ли спина, тоже хотел съездить по хребтине. Но я держал спину как надо и занимался тем, что бой с тенью проводил.

— Так, молодежь, даже самые кровавые бои на ринге — это жалкое подобие реального уличного боя. Или, как в вашем случае, боя подпольного, который ничем от улицы не отличается, — начал тренер, а потом поманил к себе трех ребят из моей группы и пристально на них посмотрел. — Ты, ты и ты. С трех сторон меня окружите.

Те охотно окружили, встали — два спереди, а один сзади.

— Давайте, родные, покажите, как будете меня мочить, — ухмыльнулся он. — Представьте, что я на вас быкую в подворотне.

— Трое одного не бьют, — замотал головой Сыч, который теперь спину прямо держал и не горбился, помня о тяжелой руке Степаныча.

Тренер покачал головой.

— Дай бог, чтобы ты такой гордый с целой головушкой остался, не проломленной. Ты, может, толпой и не будешь никого мочить, а вот тебя замочат с радостью — и венок на могилку не купят, в лучшем случае — плюнут, — сухо прокомментировал он.