— В шесть тридцать будет «борт» из Ростова, — говорю я, наполняя опустевший шнек «бизона».

— Как будем принимать? — спрашивает у меня Барс, присаживаясь рядом.

Дадим им сесть и берем в вертушке. На «борт» поднимутся двое, остальные прикрывают. Пойдешь со мной… — отвечаю ему и убираю шнек в чехол на поясном ремне комбеза.

Намечаем место для прикрытия, и в засаде остаются Рыжий с Пандой. Я с Барсом отправляюсь к краю вертолетной площадки.

— Как думаешь, никто сюда не прикатит раньше вертушки? — интересуется Барс, опускаясь на траву возле бетонки, и достает сигареты.

— Все может быть… — пожимаю плечами, опускаясь рядом с ним.

Закуриваем и пару минут молчим.

— Слушай, «первый», мне кажется, что я тебя где-то уже встречал, — вдруг произносит Барс, внимательно смотря мне в глаза. — Но это точно было не в ресторане… — усмехается он.

Мне кажется, что мы с ним вряд ли виделись.

— Во всяком случае, я тебя не видел, — говорю ему. — Ты давно работаешь этим составом?

— Полгода, — кивает тот, глубоко затягиваясь. — Ты в «Ракушке» не участвовал? — выдохнув дым, спрашивает он.

Вот сейчас и я, кажется, начинаю его вспоминать, вернее, не его лично, а голос Барса. «Ракушка» — это была одна из сложных операций по прикрытию вывозимых из ЮАР ценнейших документов. Впрочем, может, и не документов, а чего-то другого не менее ценного, о чем нам не сообщали. Но за всем этим было пять дней смертельного ежеминутного риска и неизвестно точно сколько пролитой крови с обеих сторон.

— Ондерсте — Дорне… — киваю я, также уже по-другому рассматривая своего напарника.

Тот, услышав знакомое название, мгновенно оживает.

— Позывные моей группы были «Чанг», — говорит он, ожидая ответа.

С удивлением смотрю на него.

— «Скорпион», — называю свой позывной в той операции.

Глаза Барса начинают ярко блестеть в утреннем сумраке.

— Точно, я тебя узнал! — радостно говорит он. — Это ты оттянул на себя тогда «пушев»?

— Выходит, так… — киваю, улыбаясь. — Мне теперь кажется, что я слышал твой голос, но видеть тебя точно не мог…

— Видел!!! Но только мельком и уже в Союзе, на аэродроме, — говорит он утвердительно. — Мне тебя показали тогда издалека, когда ваш «борт» приземлился. Я чертовски хотел посмотреть, кто же прикрывал наши задницы… — ржет Барс и тут же мгновенно становится серьезным.

Мне не очень понятна причина резкой смены его настроения, поэтому также снимаю с лица улыбку и прислушиваюсь. Все вроде тихо.

Барс косится на мой передатчик.

— У тебя включен? — спрашивает он как-то странно.

— Нет, — отвечаю, не понимая, куда он клонит.

Барс падает на спину в траву, расслабляясь.

— Падай… — предлагает он и мне. — Я тебе кое-что расскажу интересное…

Вогнав окурок в землю, ложусь на бок, оперев голову о ладонь.

— Короче… После этой операции мы должны тебя убрать… — говорит он как-то отстраненно.

Моя рука невольно ложится на рукоятку «бизона», но я тут же убираю пальцы с оружия.

Барс лежа, повернув голову ко мне, одобрительно усмехается.

— Значит, ты меня понял правильно, — произносит он удовлетворенно.