– Ты все прекрасно понимаешь, Олег. Давай сделаем так: или мы решаем вопрос спокойно, без дерготни и пулеметных очередей, или мы будем решать его самостоятельно, без вас.

– У меня нет на это полномочий… – признается Россохин. Он уже не пытается спорить. Что-то жидковат этот москвич.

– У кого они имеются? – спрашиваю я.

– Мне нужно время.

– У тебя есть только полчаса, – слегка нажимаю я. – Тридцать минут я еще могу подождать. Не тяни, но сначала пусть сюда принесут кофе.

Россохин тут же берет трубку телефона, набирает номер.

– Костя? – говорит он. – У нас здесь образовалась серьезная проблема. От меня требуют ее немедленного решения.

Россохин что-то выслушивает в ответ, затем жестом просит меня подойти и взять трубку. Подхожу, беру.

– С кем я говорю? – слышу резкий мужской голос.

Со мной резко разговаривать бессмысленно. После этого долго не живут.

– Подъезжай, увидишь, – отвечаю ему.

– Буду через двадцать минут, дождись меня, парень, – свирепо рычит абонент, предполагая, что я, напуганный его грубым тоном, тут же слиняю из кабинета.

– Советую тебе не задерживаться, – усмехаюсь я в трубку и кидаю ее Россохину.

Тот еще о чем-то говорит с неизвестным мне типом, но смысла их разговора я не улавливаю. Да это и не важно. Главное, что дело сдвинулось с мертвой точки.

Глава восьмая

Оказывается, Костей зовут Прута. Он появляется в офисе через двадцать минут. Если вы видели накачанных московских братков с непременной золотой мишурой на бычьих шеях, пальцах и запястьях, в шмотках от известных европейских кутюрье, то описывать Прута не имеет смысла. Скажу только, что на тонкий прутик этот бычара под два метра ростом никак не похож. Браток припылил в сопровождении еще трех таких же амбалов.

– Ты из Сахтарска?! – громко спрашивает Прут, едва успевая войти в кабинет. – Где Шемякин?!

Бойцы Прута профессионально рассредоточились по кабинету.

– С твоим приятелем мы вчера серьезно побеседовали, – лениво говорю ему, затягиваясь сигаретой. – Дерьмо мужик оказался, сдает всех подряд. И ты, Прут, тоже расскажешь нам все, что знаешь, – ухмыляюсь я, глядя ему прямо в глаза.

Прут торчит в полутора метрах от меня, гневно сжимая кулачищи, стиснув зубы и постепенно багровея лицом. Я готов к тому, что он бросится на меня. Но этого не происходит. Он резко, ногой, пододвигает к себе стул и садится.

– Ты, натурально, мужик, за базаром не сечешь, – сквозь зубы цедит горилла. – Ты здесь в гостях, и сейчас мы узнаем, какой ты, бля буду, герой нашего времени.

Не могу сказать, что ожидал от этого бычка толковых и связных слов. С головой у Прута вроде бы все в порядке, несмотря на обилие ненормативной лексики. Впрочем, на кой хрен мне разбираться во всех тонкостях его натуры? Прут прикатил сам, а это очень даже неплохо. Я все больше убеждаюсь, что именно за этими двумя людьми стоит кто-то более могущественный и недоступный.

– Насколько я тебя понял, Костя, именно ты можешь ответить мне на кое-какие вопросы, – говорю я. – Поэтому сейчас поедешь со мной, – приказываю ему непререкаемым тоном.

Он саркастически усмехается, смотрит на своих людей и разводит руки:

– Ну, бля, такого, как ты, у нас здесь еще не было! – говорит он и начинает ржать. – Пощупайте его! – резко приказывает он своим людям.

Один из его пацанов, выдернув из-под пиджака ствол, направляет его на меня, щелкнув предохранителем.