Часть подняли в ружье.

Две роты рассадили по машинам.

Первые два километра двигались одной колонной, потом разделились. Четыре взвода двинулись к хутору по дороге, два свернули на целину.

— Проедете сколько возможно, потом пешим порядком, вдоль реки выйдете к северной оконечности хутора, чтобы отрезать им путь к отступлению, — поставил задачу командир части. — Только не опоздайте — упустим их теперь, потом еще год искать будем…

— А машины как же?

— Да черт с ними, с машинами! Оставь возле них пару бойцов, а сам марш-броском…

Три «Студебеккера», переваливаясь на кочках, углубились в лес.

Командир нагнал основную колонну возле моста.

— Давай, давай, не задерживай, с ходу проезжай Головная машина въехала на мост, с трудом вписываясь в его ширину. Доски настила прогнулись и заскрипели. На машинах здесь не ездили, только верхом на конях и в повозках.

— Езжай, не стой!..

Машина выбралась на противоположный берег. Вторая съехала на мост. Третья, почти упираясь ей в задний бампер, замерла на спуске.

Колонна растянулась и потеряла управление.

И именно в этот момент, из подступавшего к мосту леса, в головную машину полетели гранаты. Штук десять одновременно.

— Засада!..

Гранаты взорвались в кузове, среди сидящих вплотную друг к другу бойцов. Сзади и спереди, в голову и в хвост колонны и вдоль колонны, длинными очередями застучали ручные пулеметы и затрещали автоматные очереди. Полетели, взрываясь на обочинах, гранаты.

Солдаты посыпались из машин на землю. Но еще в воздухе их рубили пулеметные и автоматные очереди и осколки гранат. Не зная, куда деться, испуганные, обезумевшие бойцы метались среди машин.

— Залечь, окопаться! — дико орал бегающий среди них, палящий из пистолета в сторону леса командир. — Падай, мать твою!..

Стоящего в рост командира быстро нашла пуля. Он схватился за бок и, обливаясь кровью, упал на дорогу.

— Всем огонь… пулеметы на фланги, — шептал он, пытаясь приподнять голову.

Офицеры хватали солдат за шинели, бросая на землю.

— Ложись! Ложись, дурак!

И падали один за другим, сраженные кинжальным огнем. По офицерам били прицельно. Если выбить офицеров, то с солдатами будет справиться легко. Сами они вряд ли смогут организовать отпор.

— Пулеметы! Где пулеметы? — перекрывая стрельбу, кричал ротный.

Из-под машины выполз испуганный, белый как смерть пулеметчик.

Ротный схватил его за грудки и бросил на землю.

— Стреляй, гад! Стреляй, в бога в душу!..

Пулеметчик разбросал сошки «Дегтярева» и стал палить длинными, бестолковыми очередями, опустошая магазин.

— От машин! Отойти от машин! — кричали, махали руками ротный и другие командиры. — Сейчас рванет!

Из пробитых баков машин струйками вытекал бензин. Деревянные борта занимались огнем.

Ротный схватил еще одного подвернувшегося под руку солдата, пригнул к земле и, дернувшись головой назад и вбок, упал. Пуля попала ему в подбородок, вывернув на сторону челюсть. Вторая ударила в грудь, пробив легкое.

Недалеко от ротного был только один офицер, был капитан Крашенинников. В два прыжка он добрался до раненого командира, ухватив за воротник, потянул его в сторону. Вокруг вздыбливалась, шевелилась от ударов пуль земля.

Пристрелялись, гады!

Ногу чуть выше колена обожгло, словно кипятком. Попали все-таки!

Капитан упал на бок и потащил ротного под прикрытие лежащего недалеко трупа.

— Побудь пока здесь, — сказал он.