|
Они теряли ментальные способности. — Господин президент? — Да, разумеется. Если не ошибаюсь, господин Герберт? — Нет. Господин Герберт больше никогда не сможет с вами разговаривать. Зовите меня Ланс. С этого дня я курирую в Ордене вашу страну, все контакты с нашей структурой будут идти только через меня. Надеюсь, вы поняли? — Я бы хотел поговорить с господином Гербертом. Он должен передать вам свои полномочия. — Вы считаете меня самозванцем? — Ну что вы! Разумеется, нет! Самозванцу трудно узнать этот номер. Кроме того, соединение проходит только после пароля. Вы человек Ордена, это бесспорно. Но все это странно, мы всегда сотрудничали через господина Герберта, и я бы очень хотел сказать ему пару слов на прощание. — Господин президент, вы знаете, что такое персонифицированный ментальный удар? — Что то непонятное… В общих чертах про ментальный удар я знаю, но вот персонифицированный… — Господин президент, дальнейшая наша беседа требует от вас полного понимания этого вопроса. Скажите, Резник, ваш телохранитель, далеко? — Нет, а в чем… — Пожалуйста, пригласите его в кабинет. — Но… — Не медлите, он крайне необходим для маленькой демонстрации. Без него я не буду продолжать беседу. Президент прикрыл микрофон трубки рукой, отдал приказ референту. Не прошло и минуты, как в кабинет вошел Резник, хотел было отрапортовать, но замер, остановленный жестом первого лица страны. — Господин Ланс, Резник здесь. — Как его самочувствие? — Нормальное, — ответил вконец удивленный президент. — А сейчас? — с легкой насмешкой уточнил Ланс. Он с легкой улыбкой вслушался в шум и крики в трубке. Президент отозвался только через две минуты. Растерянным, срывающимся голосом он чуть ли не прокричал: — Что?!… Что, черт возьми, все это значит?! — Я так понял, что самочувствие Резника в последнее время несколько ухудшилось? — Да! И я бы хотел… — Господин президент, нельзя ли потише? Я почти оглох на одно ухо, а оно мне еще дорого, знаете ли. И, кстати, можете не напрягать врачей, они здесь не помогут. Господина Резника покинула сама жизнь, это неизлечимо. А произошло это по одной простой причине: вы отказались признавать мои полномочия. Ну и? — Что происходит? Как вы это сделали? — Сделать это несложно. Орден на днях подвесил несколько спутников с хитроумными излучателями. Не буду вдаваться в подробности, но в любую минуту мы можем уничтожить любого из восьми с половиной тысяч должностных лиц вашей страны. У нас сняты их ментальные характеристики, они введены в память бортового компьютера. Губернаторы, силовики, офицеры высокого ранга… Список очень длинный. Вы, кстати, тоже в нем состоите, вместе со своей семьей. Если у вас возникло желание спрятаться, пожалуйста. Нам очень интересно, как вы сумеете это сделать, не покинув страну. А ведь покидать придется спешно, и не факт, что на Земле найдется местечко, где вы будете в безопасности. Ну, как, вы меня понимаете? Или для демонстрации прикончить еще пару десятков ваших приближенных? — Нет, я все понял. Чего вы хотите? — Господин президент, как вы, наверное, уже догадались, я представляю очень могучие силы, которые пришли к выводу, что последние события в Ордене не пойдут ему на пользу. Они решили, что ситуация нуждается в корректировке… жесткой корректировке. Проще говоря, в нашей организации намечается грандиозная чистка. Так уж получилось, что те сотрудники, с которыми вы столь плодотворно работали в последнее время, признаны балластом, а от балласта принято избавляться. У вас два выхода: первый — помочь нам провести уборку; второй выход — неправильный. Итак? Президент молчал несколько секунд, но это была не та ситуация, где можно закусывать удила. |
