|
Впрочем, радиус действия зенитной установки был немаленьким, не исключено, что до цели несколько километров, радар в этом случае действует гораздо эффективнее человеческих глаз. Заметив, что в сторону Клетки поодиночке и мелкими группами направляются сотрудницы и воспитанницы, настоятельница поспешила туда же. В подземелья можно спуститься и через административный корпус, но бродить по полуразрушенному зданию было опасно, да и неизвестно, в каком состоянии вход — бомба разорвалась где то рядом с ним. На полпути вновь заработали скорострельные пушки — но Нельма даже не оглянулась. Она понимала, что зенитчицы неминуемо погибнут — боевая машина притягивала на себя все внимание нападавших. Но при этом она отвлекала авиацию от других занятий, давая возможность спастись опоздавшим. Из за угла показалась группа младших. Подростки мчались от самого стрельбища, вид у них был, мягко говоря, не очень. Тяжелая амуниция, автоматы и быстрый бег вымотали всех — даже инструктор дышала, как загнанная лошадь. Настоятельница притормозила, продолжив путь обычным шагом — не пристало воспитанницам видеть свою суровую руководительницу драпающей от каких то несчастных бомб. Да и на спуске не стоит создавать излишнюю толкучку — лестница очень крутая, с частыми, но узкими ступеньками — на ней и в обычные дни не раз ломали ноги, а уж сейчас можно перекалечить полгруппы. Девочки достигли арки, венчающей лестницу, и в этот момент мир превратился в ад. Даже многоопытная настоятельница не успела ничего понять — все произошло слишком быстро. В бой вступила вторая волна штурмовиков, принеся с собой полные боекомплекты — под их крыльями замерли гроздья специализированных бетонобойных бомб, доставленных с армейских складов. Это адское оружие, сброшенное с низких высот било без предупреждающего завывания. Снабженные собственными реактивными ускорителями, они в один миг развивали огромную скорость, позволявшую преодолевать перекрытия железобетонных зданий, или достигать уязвимой начинки хорошо защищенных бункеров. Первый же самолет сбросил весь свой груз в направлении задымленного плаца, откуда продолжала огрызаться зенитная самоходка. Взрывная волна смела настоятельницу, как пушинку, отшвырнув на клумбу, зеленеющую в десятке шагов. Оглохшая и ослепшая, она приподнялась на четвереньки, потрусила головой, пытаясь унять фейерверк ослепительных искр, мельтешащий перед глазами. Уши будто набило ватой, откуда то издалека, приглушенно, доносились величественные раскаты, напоминающие звуки органа, время от времени их разбавлял визг циркулярной пилы и еле слышный быстрый шепот. С трудом сфокусировав взгляд, настоятельница сплюнула ком травы, загадочным образом попавший ей в рот, нехотя развернулась. Рядом с ней на коленях стояли две младшие, они настойчиво тянули ее куда то в сторону, но двенадцатилетним девочкам не так просто совладать с тяжелым телом бывшей воительницы. Обе они при этом плакали навзрыд, но Нельма их почти не слышала — ее серьезно оглушило. Еще раз встряхнув головой, настоятельница начала вставать, но тут вновь дрогнула земля и даже сквозь вату в ушах она расслышала противный, хлюпающий звук, с которым осколок авиабомбы оторвал одной из девочек руку вместе с плечом. Перестав тянуть за собой женщину, она покосилась на кровавый фонтан, бьющий из кошмарной раны, удивленно охнула, с какой то обидой бросила на Нельму короткий взгляд васильково синих глаз, и, тут же их закатив, упала. Крик второй воспитанницы ощутимо резанул по ушам, и настоятельница поняла, что к ней частично вернулся слух, да и зрение стало функционировать получше. Встав, она подхватила уцелевшую воспитанницу, при этом отчетливо вспомнив, что эту рыженькую веснушчатую девочку зовут Галина Старкова. Это косвенно свидетельствовало, что память, а значит и мозг, функционируют относительно нормально. Оставалось надеяться, что обошлось без контузии. — Старкова, прекрати орать! Бегом, нам надо уходить! Подавившись криком, воспитанница умоляюще посмотрела в глаза настоятельнице: — Таня… Она… она ранена. |
