Пока она танцевала и пела, её белые кристаллы составили единую, неразрывную линию. В ней крошечные шаманы танцевали и кружились так же, как и она сама. Чем больше танцевали Ривердэнсер и маленькие шаманы, тем слабее становилась его боль. Когда она замкнула круг, огненная агония прекратилась. Крошечные шаманы помахали Браяру, и исчезли.

Розторн села.

— Спасибо, — прошептала она. — Это было… ужасно. Они бы убили нас.

Ривердэнсер осклабилась, и что-то сказала.

— Теперь они будут гореть, янджингцы, — сказала переводчик. — Мы возьмём силу, которую они бросили в вас, и вернём их проклятья им самим.

— Вы можете их остановить? — спросил Браяр, пока Розторн привалилась к нему. — Вы даже не знаете, у кого из них наш пот, или что там у них есть.

Переводчик улыбнулась:

— Ты удивишься, чего Ривердэнсер может достигнуть сама по себе.

Розторн сидела, привалившись к Браяру. Она потянулась к другим катапультам. Браяр обнял её одной рукой, и наблюдал за шаманами. Несколько шаманов встали в защитную линию перед Браяром, Розторн, Эвви и Луво. Они начали тихо напевать. Время от времени они топали ногами или звонили в крохотные колокольчики. Их голоса впитывались в кости Браяра, дрейфуя по ним как ил.

Его внимание привлекло движение в воздухе. Со стен Гармашинг в воздух полетели стрелы и большие камни, упав в рядах армии императора. Защитники города стреляли снова и снова, молотя по янджингскому врагу с западной стороны.

Браяр позволил своей собственной магии просочиться в склон холма. Его тело было вымотано; после нападения мага он чувствовал себя избитым. Но вокруг стояла весна: на южной Равнине Гнам Рунга всё росло. Браяр втянул частичку этой силы в свои вены, и знал, что Розторн сделала тоже самое. Придя в готовность, он понёсся по переплетённым корням травы вниз по склону, и на равнину.

Над его головой гремели лошадиные копыта. Следом были останки катапульт, которые Розторн изменила в деревья над ним: они гудели от её силы. За ними лежал вес других катапульт, которые находились в процессе возвращения в древесное состояние, впиваясь новыми корнями в землю. Над землёй он ощутил тысячи арбалетов и болтов в руках стрелков, которые стояли рядами вокруг имперского возвышения.

Браяр искал не катапульты или стрелков. Он искал белое пламя магии, наложенное на прохладную поверхность ивы, дуба и гинкго.

Маги стояли, сбившись в маленькие группы, защищённые стрелками, многие из ни стояли на ступенях большой смотровой платформы. Для его магического восприятия они парили в воздухе на разной высоте, в зависимости от того, где они стояли на возвышении. Каждый маг для него выглядел как ряд колец из бус; бусы мерцали налётом янджингской магии. Он ощутил конфликт между этой магией и собственной силой древесины: разве янджингские маги не понимали, что их заклинания были бы гораздо могущественнее, если бы они работали вместе со своими материалами?

На миг он зарылся в чужеродное заклинание, из любопытства, но потом сдался. Что бы они ни делали, это было направлено на уничтожение гьонг-шийской армии и причинение такой боли, которая заставила Розторн вопить. Он собирался приложить все усилия, чтобы нанести урон этим заклинаниям и использующим их магам.

Браяр магически стукнул по одному из наборов бус. Бусы выпустили насильно заложенную в них магию: древесина уже была сухой и ломкой из-за плохого обращения. Бусы разлетелись на куски; дубовые бусины осыпали лицо мага щепками, крепкие бусины из гинкго разрезали нить, на которую все они были нанизаны.