— Он жжётся?

— О, нет, — сказала ему Эвви. — Розторн грозилась отправить меня спать без ужина, если бы я не научилась делать холодный свет и горячий жар каждый раз.

Парахан осклабился, касаясь камней:

— Совсем не тёплые. Она тебе только грозилась?

— Я слишком мало ела, до того, как они с Браяром взяли меня к себе. Я не думаю, что ей нравится отбирать у меня еду, даже в воспитательных целях.

— Кстати, насчёт еды…

Парахан поднял свой похожий на клюв нос, принюхавшись.

— Я чую жареное печенье с имбирём!

Он посмотрел на светящиеся камни:

— Мы не можем их взять. У садовников будут неприятности, если что-то пропадёт.

Эвви нахмурилась:

— Камни в лесу должны быть свободны идти куда пожелают, если уж они оторвались от почвы. Хотя я, конечно, этих двух красавцев не буду вытаскивать. Они и так счастливы быть с этим со своим деревом.

— Камни в лесу, который не принадлежит императору — возможно, — пробормотал Парахан.

Он встал, и помог подняться Эвви, в свете постепенно гаснущих камней.

— Пойдём посмотрим, что мы сможем украсть у поваров.

Охранники тоже встали:

— Вы не можете украсть завтрак императора! — сказал темнокожий охранник на тийон.

— Мы не будем красть, — с совершенно невинным видом сказала им Эвви. — Мы позаимствуем… с краю. Из того, что дают не-имперцам.

Рука об руку, Парахан и Эвви потопали дальше по тропе.

Розторн сердилась в течение всего их визита в Зимний Дворец, и гадала, было ли это карой от её богов. Во-первых, когда император сказал, что они посетят его сады, он имел ввиду то, что он, Розторн и Браяр, а также стадо магов и придворных — все они будут наблюдать за тем, как садовники обращаются с растениями. Если она хоть пальцем касалась чего-то, садовники топтались рядом так, будто боялись, что она может сломать растение. Во-вторых, их с Браяром снова заставили одеться в шелка, потому что они находились в присутствии императора. Ей следовало понять, что им не позволят запачкаться, когда служанки тем утром разложили перед ними шёлковую одежду.

В-третьих, она была очень не рада магам, следовавшим за ними по пятам. Маги заглушали голоса ветра в листьях и цветах сада, постоянно щёлкая своими бусами. Она слышала, что восточные маги предпочитали бусины с вложенными в них заклинаниями, нанизанные на нить, чтобы их можно было носить на шее или на запястье. Во время их пути по Перевалу Ледяного Льва, она видела, как местные маги вертели короткими нитками заклинательных бусин. Но у придворных магов их были целые верёвки. Судя по всему, Розторн и Браяр в саду считались более опасными, чем Розторн и Браяр в тронной зале.

«Как будто я не могла использовать в качестве оружия те растения в кадках», — подумала Розторн, когда бриз принёс в её уши очередную серию глухих щелчков. Она развернулась к магам лицом:

— Я ничего не слышу от растений из-за этого непрекращающегося шума, — уведомила их она.

Вокруг неё драгоценные императорские розы, с большими затратами привезённые из далёкого Шарэна и выращенные с большей заботой, чем большинство детей, задрожали и потянулись к ней через каменные бордюры. Уэй-шу наблюдал за ними с каменным лицом.

Браяр поднял ладони, направив их по обе стороны тропинки. Розы перестали двигаться и замерли, подрагивая.

Розторн не сводила глаз с магов:

— Что вы делаете с этими штуками? — потребовала она. — Я не творю магию. А если бы творила, то вы не смогли бы меня отвлечь шумелками.

— Это не шумелки, — сказала самая молодая из магов.