— На пути в Гьонг-ши мы иногда так поступали, когда спать по одному было слишком холодно. Иначе она начнёт кашлять, — объяснил он.

Когда она вернулась, а Парахан и Эвви разошлись в разные стороны, чтобы делать свои последние дела перед сном, Браяру пришлось уговаривать Розторн спать в середине кучи, в которую входили Эвви, кошки, Парахан и он сам. Сперва Розторн настаивала на том, чтобы спать с внешней стороны, вместе с Параханом.

Возвращавшийся здоровяк, услышав их, прямо заявил:

— Нам нужно, чтобы каждый из нас был утром на высоте, женщина. Если завтра мы будем живы и свободны, то следующей ночью можешь спать снаружи и замёрзнуть.

Розторн как-то тревожно долго смотрела на Парахана, затем разложила на земле свою скатку. Парахан прикрыл огонь в костре. Браяр подумал, не следует ли ему сказать, что он будет молиться за Парахана в грядущем бою, или что-то такое. В конце концов он просто развернул свою скатку рядом с постелью Розторн, и заполз в неё. Эвви выбрала свободное место сбоку от Розторн, а Парахан — сбоку от Браяра. Розторн пошла насыпать круг из трав, включив в него пони и мулов. Она так делала несколько раз по пути на восток: создавала своего рода магическую завесу, скрывавшую их от любых хищников, людских или животных, которые могли случиться рядом. Закончив круг, она пробормотала над ним заклинание, и вернулась, чтобы забраться в постель. Только после этого кошки расположились во всех удобных местах, какие они только нашли.

Браяр засыпал, когда Парахан произнёс:

— А почему бы нам не пересечь границу ночью? Если заглушим всё, что у нас звякает, то можно даже тайком пробраться. Они будут нас ждать в дневное время. Можно будет совсем избежать схватки.

Браяр зевнул:

— Не получится.

Когда Парахан ответил, его голос звучал обиженно:

— Я может быть только лишь простой солдат, а не образованный наншур, но я уверен, что если будешь использовать простые слова, то сможешь объяснить мне так, чтобы я понял. Почему нам нельзя попробовать ход, который стратегически более разумный — пересечь границу ночью?

Браяр зарычал. Он был уставшим, и беспокоился о границе так же, как и все остальные.

— Мы — растительные маги, о стратег.

— Прекратите уже, — пожаловалась Эвви.

— Растениям нужен солнечный свет. Даже простому солдату это должно быть известно, — продолжил Браяр, игнорируя Эвви.

Парахан, может, и был принцем, и воином, но ему не было позволено заставлять их что-то пробовать, когда Розторн была не на высоте. И ему не нужно было знать тайны Розторн.

Но, конечно, именно Розторн и испортился всё, раскрыв правду:

— Но только наполовину лжёт, Парахан, — сказала она. — Я вижу в темноте не так хорошо, как раньше. Я… болела шесть лет назад. Поэтому я и говорю так, как говорю, и почему мне трудно дышать в горах, и почему у меня ограничено ночное зрение.

— Она умерла, — со смаком произнесла Эвви. — Браяр и его сёстры отправились за ней в Земли Мёртвых, и вернули её, только она оставила там часть своей речи, дыхания и зрения, как зарок Нефритовому Богу, что она вернётся.

Когда Парахан снова заговорил, его голос слегка дрожал:

— Это ведь просто байка, так?

— Нет, не байка, — сказала Розторн. — Я чуть не умерла от Синей Сыпи. Мы выступаем утром. А сейчас — спите.

На этом ночной разговор и закончился. Они устроились между прикрытым костром и линией мулов и пони, согреваясь за счёт одеял, кошек и друг друга. Ночь прошла так тихо, что утром Парахан лишь пожаловался на храп Монстра.

Дорога была пуста. Это никого из них не радовало, хотя никаких других признаков неприятностей они не нашли.