- Боже мой, - выдохнул Свинерд, - бригада.

Полковник, казалось, был скорее готов разрыдаться, чем ликовать. Несколько секунд он молчал, и Старбак решил, что он молится, потом Свинерд направился туда, где они привязали своих лошадей.

- Я не был с вами честен, - сказал он, отвязывая лошадь. - Я знал, что Хочкисс выспрашивает меня относительно назначения нового командующего Легионом, но не осмелился внушить вам надежды. И себе тоже, признаюсь.

Старбак неуклюже взгромоздился на взятую взаймы лошадь.

- Медликотт не обрадуется.

- Цель этой войны, - язвительно произнес полковник, - исправить ошибочные политические представления Абрахама Линкольна, а не осчастливить капитана Медликотта, - он подождал, пока Старбак усядется. - Я уж подумал, что вы собираетесь расстроить Джексона.

Страбак ухмыльнулся.

- Старина Джек вряд ли одобрил бы ловеласа, так ведь?

Свинерд поднял глаза к небу. Последние облака рассеялись, и над их головами во всём великолепии сияли звезды.

- Полагаю, не стоит передавать сплетни, - сказал полковник, - но поговаривают, что когда-то Старина Джек был весьма любвеобилен. Давно. Возможно, что всё неправда, но кто знает? Может, он познал грех перед тем как возненавидеть его. Может, лучшие христиане получаются из худших грешников?

- Так мне можно не терять надежды? - поддразнил его Старбак.

- Только если вы будете выигрывать сражения, Старбак, если будете побеждать, - полковник посмотрел на юношу. - Легион - это непростая работа, Старбак.

- Непростая, сэр, но я для нее гожусь лучше остальных, - улыбнулся Старбак полковнику. - Я самонадеянный сукин сын, но клянусь Богом, драться я умею.

И теперь с ним будет драться целый полк, и он не мог дождаться, когда же они вступят в сражение.

Генерал Томас Джексон выкинул из головы разговор со Свинердом и Старбаком в ту же секунду, когда они покинули комнату, сконцентрировавшись на картах, старательно разложенных для него майором Хочкиссом. Эти нарисованные от руки карты занимали весь стол, по краям которого стояли канделябры, и показывали местность к северу от Раппаханнок, где предстояло испробовать дерзкую и смелую идею Роберта Ли. Идея нравилась Джексону своей наглостью и потому что предоставляла огромные возможности.

Но также и огромный риск.

Враг окапывался на крутом северном берегу Раппаханнок, предлагая мятежникам расстаться с жизнями в тщетной атаке через глубокую реку. Без сомнений, враг планировал остаться за рекой, пока к нему не присоединится еще больше подразделений Макклелана и, наконец, их число не станет подавляющим, вселяя уверенность, что они сметут потрепанную армию южан с лица земли.

Так что Ли в ответ предлагал нарушить одно из фундаментальных правил войны. Он планировал разделить свою и без того оказавшуюся в меньшинстве армию на две еще меньшие, каждая из которых станет чрезвычайно уязвимой при атаке врага. Это уязвимость будет очень рискованной, но на другой чаше весов была вероятность того, что Джон Поуп не станет атаковать, а вместо этого просто засядет на крутом берегу в ожидании подкреплений от армии Макклелана.

Ли планировал отвлечь внимание Поупа угрожающими передвижениями на южном берегу Раппаханнок, а пока Поуп будет наблюдать за этим обходным маневром, Томас Джексон направится с небольшой армией на запад. Джексон пойдет лишь с двадцатью четырьмя тысячами человек на запад, а потом повернет на север и, с Божьей помощью, на восток, пока не сделает крюк и не окажется глубоко в тылу противника, и позади рядов Поупа маленькая армия мятежников будет резать, давить, сжигать и разрушать, пока Поуп не вынужден будет повернуться, чтобы с ней сразиться.

Тогда этой маленькой армии, такой уязвимой, придется сражаться как дьяволам, чтобы дать Ли время прийти на помощь, но мятежники таким образом сами выберут поле битвы, а не вынуждены будут идти в атаку через несущую смерть реку.