Но самый настойчивый слух был о том, что Эйб Линкольн записывает в свою армию освобожденных рабов.

- Потому что больше не может найти никого, кто бы согласился против нас драться, - патриотично заявил лейтенант Коффмэн.

Большинство отметало слухи о вооруженных рабах как немыслимые, но через неделю после того, как Легион отступил от Кедровой горы, капитан Мерфи обнаружил подтверждение этих рассказов в "Вечерней газете Харфорда" двухнедельной давности, которая каким-то образом дошла до расположения южан.

- Смотрите! - крикнул Мерфи офицерам, пустившим вокруг костра кувшин с виски. - Это правда! - он развернул газету в сторону костра.

- "Конгресс разрешил президенту записывать в армию цветных", - вслух прочитал Мерфи. - "Конгрессмен Мэттисон из Нью-Джерси заявил, что чернокожее братство Америки жаждет собственной кровью внести лепту в великий крестовый поход, и таким образом, поскольку их детский и послушный характер вполне пригоден для воинской дисциплины, нет причин, по которым они не могут сражаться по меньшей мере столь же хорошо, как и предатели-мятежники".

Последние два слова были встречены хором насмешливых голосов. Потом состоялся спор об этой газетной заметке, и Старбак ощутил беспокойство в рядах офицеров. В мысли о том, что войско чернокожих явится, чтобы отомстить своим бывшим хозяевам, было что-то от ночного кошмара.

- Хотя сколько из нас когда-либо владели рабами? - возмущенно спросил лейтенант Дейвис.

- У меня было несколько, - тихо ответил Мерфи, а потом, после некоторой паузы, добавил: - Между прочим, я неплохо платил этим мерзавцам. Не думаю, что из нас, ирландцев, получаются хорошие рабовладельцы.

- У майора Хинтона дюжина рабов, - заметил лейтенант Пайн из четвертой роты Мерфи.

- А у Свинерда их было много за всю его жизнь, - сказал Старбак.

- Но больше нет, - озадаченно произнес лейтенант Дейвис. И в самом деле, ко всеобщему изумлению, как только Джексон отправил армию обратно за реку, полковник освободил двух своих рабов. Несмотря на то, что он был выходцем из наиболее известной семьи работорговцев Виргинии, он освободил превосходных негров стоимостью по меньшей мере тысячу долларов и послал их на север, к федералистам. Почему-то именно эта жертва, даже больше, чем поразительная способность полковника воздерживаться от выпивки, произвела на всю бригаду впечатление, что заместитель командующего и правда стал другим человеком. - Он даже сигары бросил курить, - добавил Дейвис.

Мерфи взял кувшин из рук Старбака.

- Только Богу известно, почему у вас, протестантов, такая малопривлекательная религия.

- Потому что это истинная религия, - вмешался лейтенант Эзра Пайн, - и нас ждет награда на небесах.

- А небеса, - настаивал Мерфи, - это место для всевозможных удовольствий, так ведь? То есть там будут реки, до краев полные лучшего виски, а коробки самых превосходных сигар будут дожидаться на каждом углу, и если все эти удовольствия вполне подходят для ангелов, то и для меня сгодятся. Да благословит тебя Господь, Пайн, - добавил Мерфи, поднося кувшин к губам.

Эзра Пайн хотел было начать теологический спор о природе рая, но ему пришлось заткнуться. Где-то в темноте солдат затянул любовную балладу, и эти звуки заставили офицеров замолчать. Старбак решил, что они задумались об этих ордах заключенных, немецких наемниках и мстительных освобожденных рабах, которые, по слухам, скапливались на противоположном берегу реки Рапидан.

- Если бы здесь был Ли, - разорвал тишину Мерфи, - он бы заставил нас рыть окопы. И все руки были бы в мозолях.

Все согласились, что Роберт Ли устроил бы сражение в обороне, но никто не понимал, как поступит Томас Джексон.

- Вот бы приехал Ли, - задумчиво произнес Мерфи, - потому что ничто на земле не остановит пулю лучше, чем пара ярдов доброй милой грязи.

На следующий день Старбак услышал первые слухи, и правда подтверждающие, что прибывает генерал Ли, чтобы принять командование силами мятежников у реки Рапидан.