Обычно за такие преступления вора до смерти колотили палками. Но могли придумать смерть и похуже.

Ахмед не хотел такой участи. Он был готов переметнуться на сторону талибов. Но судьба распорядилась иначе.

В горах паренька подобрала банда Надира. Это сообщество никому не подчиняющихся людей на свой манер пыталось выжить. Правда, делали это они за счет других, промышляя убийством, разбоем и грабежами. Парню хотелось жить, а судьба выбора не оставляла.

В банде Ахмед прижился, стал вроде адъютанта при главаре. О возвращении к мирной жизни он и не помышлял, успев позабыть, что такое голод и нищета. Ахмед научился убивать. Он быстро забывал о жертвах своих преступлений. Но потом цепь удач прервалась.

Банда позарилась на караван с оружием. Этот кусок оказался ей не по зубам. В результате столкновения с людьми Северного альянса отряд был рассеян, а большинство бандитов попало в плен.

– Остальное вы знаете, – всякий раз завершал свой рассказ Ахмед, прибившийся к спецназовцам.

Когда команде Бойцова пришла пора отправляться домой, спасенный появился возле вертолетной площадки.

Ахмед долго стоял на краю утрамбованного пыльного поля и смотрел, приложив ладонь ко лбу, на винтокрылые машины. Спецназовцы спешно грузили в «вертушки» казенное имущество и опечатанные ящики с документами.

Бойцов наблюдал за погрузкой, перекуривая с афганским охранником. Охрана уже привыкла к другу русских, но, зная прошлое Ахмеда, злобно косилась на парня. Сегодня охранники делали вид, что не замечают его.

Поманив парня к себе и подождав, пока тот подбежит, капитан сказал:

– Валил бы ты отсюда, Ахмед. Мы улетим, а тебе глотку подрежут.

Афганец с чисто восточным спокойствием подтвердил:

– Подрежут.

В его глазах-маслинах отразилось высокое небо, в лазурные глубины которого через несколько минут должны были нырнуть «вертушки».

Бросив окурок, Бойцов затоптал его рифленой подошвой берцовки:

– Вот и не искушай судьбу. Уходи, пока мы здесь. При мне тебя убивать не станут.

Коричневое лицо парня казалось вылепленным из обожженной в гончарной печи глины.

– На все воля Аллаха, – тихо ответил Ахмед.

Капитан приобнял парня за плечи и, легонько подтолкнув, повел к краю площадки. По пути он сказал:

– А у нас говорят, что на Бога надейся, а сам не плошай.

Ахмед остановился, заглянул капитану в глаза и вдруг с неожиданной горячностью произнес:

– Возьми меня с собой.

– Нельзя! – почти с ребячьим испугом воскликнул Бойцов, подумавший, что афганец снова может кинуться в ноги, начать валяться в пыли и устраивать прочие неприятные сцены.

Но Ахмед повел себя на удивление спокойно. Он зашагал к краю поля и, уже не глядя на капитана спецназовцев, произнес то ли с упрямством фанатика, то ли с уверенностью провидца:

– Понимаю. В твоей стране мне делать нечего. Но мы еще когда-нибудь встретимся. Я знаю, обязательно встретимся.

Ничего более не добавляя, Ахмед исчез в зарослях чахлого кустарника, окружавшего вертолетную площадку со всех сторон.

Бойцов, удивленный этими словами, долго смотрел в сплетение ветвей кустарника, похожих на ажурную решетку восточного дворца.

Пограничники сообщали, что попыток прорыва не было. В южном направлении, там, где расстилались предгорные равнины, ситуацию плотно контролировали американцы и их союзники из Северного альянса. Фейсал вместе со своими людьми и драгоценным пленником там тоже не появлялся. Он затаился в горах, уполз, словно червь, вместе со своим выводком в сумрачные пещеры и оттуда наблюдал за действиями охотников.