Доктор Исаак Гольдмарк репатриировался в Израиль из Соединенных Штатов после того, как сделал докторат по физике в Колумбийском университете. Поселился он с женой и тремя детьми в Петах-Тикве, Тель-Авивский университет предложил ему читать курс лекций по теории перемещений во времени (вот вам, кстати, пример дискриминации — «русский» хронодинамик Лоренсон в том же году сторожил склад в Раанане), а Сохнут пригласил Гольдмарка консультировать работу комиссии по расследованию событий в испанском городе Толедо в 1502 году. Вот тогда-то Гольдштейн и узнал о скрытой за семью печатями истории «абсолютной алии».

Конечно, идея Барака показалась ему не столько безумной, сколько не оправданной методологически. Государство не резиновое, оно не в состоянии принять сто миллионов евреев из прошлых веков. Скорее наоборот…

Вот это «скорее наоборот» он и изложил на заседании комиссии по расследованию. Получилось так, что именно в тот день в Бен-Гурион прибыл двухмиллионный русский оле, и в министерстве строительства всерьез начали поговаривать о закупке караванов, как это уже было лет тридцать назад. Доктор Гольдмарк был ученым, он мог и не продумать политические последствия своих расчетов, но руководство Сохнута думало именно о политике. Вот цитата (за точность ручаюсь) из выступления председателя сохнутовской комиссии по алие и абсорбции Моти Топаза:

— Мне кажется, господа, идея уважаемого профессора («доктора», — поправил с места Гольдмарк) спасет страну от страшной беды. Закон о возвращении не может быть изменен, все такие попытки наталкивались на полное непонимание в Кнессете. Но и принять миллионы олим страна не в состоянии, особенно сейчас, когда столько проблем с государством Палестина. В России осталось пять миллионов евреев, еще несколько лет назад их было втрое меньше. Все мы понимаем причину, но, господа, что-что, а еврейская бабушка есть, по-моему, у трети населения России! Бессмысленно осуждать бабушек, нужно спасать Израиль, не нарушая Закон о возвращении. И предложение господина профессора («доктора!», — опять не выдержал Гольдмарк) как нельзя кстати.

Вернувшись в тот день домой, доктор Гольдмарк сказал своей жене Риве (за точность цитаты не ручаюсь):

— А знаешь, в этом Сохнуте не такие идиоты, какими они кажутся на первый взгляд. Мне удалось-таки их убедить.

На что Рива, продолжая кормить грудью их четвертого сына, ответила с мудростью еврейской женщины:

— Даже идиот становится разумным, когда нет иного выхода.

Три месяца спустя сохнутовские эмиссары в Москве и других странах бывшего СНГ (и еще более бывшего СССР) начали рассказывать всем евреям, желающим репатриироваться, о том, как плохо сейчас в Израиле — половину земель оттяпали палестинцы, на оставшейся половине экономический кризис (на деле он еще не начался, но Сохнут всегда обладал даром предвидения), жилье дорогое, а работу можно найти только на раскопках старого здания Кнессета. Будущие репатрианты знали, что так оно и есть, но, согласитесь, слышать подобные речи из уст представителей Еврейского агентства было по меньшей мере странно.

— Вы советуете временно повременить с отъездом? — с надеждой на отрицательный ответ спрашивал потенциальный оле.

— Нет, конечно, — обиженно отвечал представитель. — Я лишь хочу сказать, что лет через тридцать или пятьдесят наша страна станет райским местом. Будет и жилье, и работа, и, кстати, никаких арабов.

— Ну так то лет через… — разочарованно вздыхал русский еврей.

— Для вас — сейчас! Новая программа Сохнута позволяет перебросить мост через время!

После чего начиналась натуральная сохнутовская агитка: процветающий Израиль второй половины XXI века — дом для евреев.