|
Аластар Эск все-таки сделал это! Он оторвал от Синтафа восемь северных провинций и провозгласил их независимость! Мало того, эскизарец отрекся от Предвечного! – Совий сын! – хлопнул себя по бокам стоящий рядом с Удазом местный житель. – Это ж что теперь начнется?! Война? – И война, и грабеж, и смертоубийство, – сумрачно подтвердил его сосед. – Чую, Эск затеял смуту почище Великого Раздора. Зря он, что ли, ролфей зазвал? – Думаете, до нас докатится? – А то! Всех накроет, не сумливайтесь, куманек. Мужчина, судя по затертому сюртуку и лоснящейся шляпе, держал крошечную лавчонку, а то и вовсе работал на хозяина, но рассуждал более чем здраво. То, что затеял Аластар Эск, коснется всех и каждого, а возможно, изменит весь обитаемый мир. «Манифест о независимости Княжества Файрист» перепечатали все газеты в Эббо. Удаз купил одну и внимательно ознакомился с ним, а заодно и с прелюбопытным документом под названием «О Вере и Народе». Низложение Предвечного путем издания государственного эдикта – это свежо. И не означает ли фраза «Мать наша Меллинтан», что диллайнский князь сумел вернуть расположение древней богини? И если это так… Словом, Удазу Апэйну срочно захотелось увидеть физиономию тива Хереварда, а заодно и своего родного отца. Вот это было бы зрелище! Он аккуратно сложил и спрятал в карман плаща газету и направился на встречу с эрной Кэдвен, приободренный новостями. Теперь, от центральной площади, найти дорогу проще. Высадка ролфийского экспедиционного корпуса лично для Удаза означала скорое и благоприятное изменение собственной участи, ибо жизненный опыт подсказывал – чем ближе высокое начальство, тем проще выслужиться. Истина прописная – карьеры делаются в столицах, вблизи тронов. Когда за спиной Апэйна снова послышались быстрые шаги, то он не поленился вернуться и рассмотреть следы в грязи. Оказалось – звериные, точнее, собачьи. Но такое простое объяснение ничуть его не утешило отчего-то. Вместо ролфийки Удаза поджидал мальчишка с запиской, но так вышло даже лучше – юный посыльный за пару лейдов сопроводил его к соратнице. Контрабандисты, нанятые ролфийскими агентами, чтобы перевести Грэйн и Удаза через границу, оказались вовсе не загадочными персонажами из приключенческих романов для впечатлительных дам, а простоватыми дядьками. Они делали свою работу без азарта и восторга вот уже много лет. Таскать из Идбера скобяной товар, а обратно – зерна кадфы, табак и шерстяную пряжу или водить туда-сюда живых людей – поденщиков ли, проституток ли, шпионов или разорившихся на бирже игроков? Это для них не имело ровным счетом никакого значения. Один – с пышными усами, другой – бородатый, а в остальном, словно вышедшие из одной материнской утробы – белобрысые, соломенноглазые, поджарые и молчаливые уроженцы здешних мест. Вид ролфийской офицерши контрабандистов тоже не смутил. Ну, баба и баба, лишь бы в дороге не скулила и не совала нос, куда не следует. – Как вас называть, господа? – для порядка поинтересовался бывший тив. – А никак, господин хороший, – ухмыльнулся усач. – Вам мое имя ничего не скажет. – Тогда зовись Никаком. – Без вопросов. – Отзовусь на «Бороду», – процедил его напарник. На том и порешили. Никак и Борода, Борода и Никак – запомнить не так уж и сложно. И если Грэйн в основном любовалась красотами весенних северных болот, а контрабандисты блюли сохранность товара, то Удаза тревожило чувство, какое, должно быть, испытывает олень, услышавший на рассвете звук охотничьего рога где-то вдалеке. Кто-то тихонько крался следом, кто-то прерывисто и жадно дышал в спину, и стоило лишь резко обернуться… Но быстрые ловкие тени всегда успевали шмыгнуть в туман. |
