|
Я решил, что это самый подходящий момент, чтобы позвонить Диане в Мойкуллен, и если Анне Дункельман вздумается позвонить мне, то телефон будет занят. Я набрал номер междугородной станции и через несколько минут разговаривал с Мопси, которая сказала, что мама сейчас в оранжерее. Несколько минут спустя к телефону подошла Диана и сообщила, что еще со вчерашнего дня пытается созвониться со мной. Флейшеру предложили снять фильм о Донелли и попросили у него материалы для сценария, и он хочет получить мое согласие. Сумма действительно была огромная. Но Флейшер хотел забрать пятьдесят процентов гонорара себе, мне это показалось грабежом среди бела дня. Мы поговорили около двадцати минут. Я ей сказал, что надеюсь быть дома в ближайшие пару дней, телеграммы о моем согласии Флейшеру пока отправлять не надо. Затем я услышал звонок в дверь. Я поспешил распрощаться с женой и выглянул в окошко: на крыльце стояла Анна Дункельман.
У меня было искушение вообще не отвечать на звонок, но это мне показалось малодушным, кроме того, она вероятно слышала, как я разговаривал по телефону с Дианой. Я закрыл окно и впустил ее в дом. Она одарила меня широкой дружеской улыбкой: – Ох, мой дорогой Джерард, как я рада снова видеть тебя. Она схватила обе мои руки и на мгновение всем телом прижалась ко мне. Внезапно мне захотелось узнать, носит ли она теперь те прозрачные трусики, и я почувствовал в промежности приступ острого желания. Весь ужас положения заключался в том, что в обычных условиях она бы не вызвала у меня никаких других чувств, кроме отвращения. Она не выглядела безобразной, и фигура у нее была привлекательная – правда, слегка тяжеловатая, но я видел в ней грубое мужское начало. Но странным образом, теперь мне показалось, что именно это качество увеличивает ее привлекательность, разрушая привычные барьеры между мужчиной и женщиной, привносит в наши отношения товарищескую открытость и искренность. Я должен признать, что она обладала в полной степени обаянием и умением внушить к себе доверие, присущими дьяволу. У нее была даже известная тонкость, когда она соблазняла меня. Она вся казалась воплощением человеческой теплоты, всем своим видом показывая, что мы с ней старые друзья, которые давно не виделись и необыкновенно рады встретиться снова. Она поинтересовалась, куда запропастились мои друзья. Я ответил, что их не будет дома целый день. Мне показалось, ее очень обрадовало это обстоятельство: она хотела побыть со мной наедине. Она сказала: – Жаль. Я хотела бы увидеть этого молодого человека. Он мне показался очень умным. Она расстегнула пальто, и я помог ей его снять. На ней было платье из мягкого коричневого материала, и ее огромный, выдающийся вперед бюст натянул его, высоко обнажив бедра, так как платье было очень коротким. Она села на диван – довольно скромно и сдержанно, даже притворно застенчиво – колени вместе и слегка в сторону, – но ее очень короткое платье неизбежно задралось выше колен, выставив напоказ ее красивые ноги и обнажив ее полные ляжки. Я предложил ей кофе. Она сказала: – Нет, спасибо. Мне хотелось бы поговорить с тобой о многом. Начнем с того, что тебе понадобится литературный помощник, когда ты будешь в Ирландии, правда? Я подчеркнуто вежливо ответил, что вполне вероятно. Но я должен признаться, у меня появились сомнения в том, как отзывался о Дункельманах Кернер, он явно преувеличивал их недостатки. Она излучала доброжелательность и жизнелюбие. – Отлично. У меня есть кандидатура. Молоденькая девушка, которую зовут Клара Вибиг. Когда я ей рассказала, что встречалась с тобой, она в это с трудом поверила. У нее все твои книги, она также собирает все отзывы о твоем творчестве в прессе, сложив их в отдельную папку. – Она доверительно улыбнулась. – Конечно, это часто случается с юными девушками, когда они безрассудно влюбляются в кого-нибудь – это так естественно для ее возраста, ведь она только что закончила колледж. |
