Несколько минут спустя вошла Миноу, и некоторое время снизу не раздавалось ни звука. Я поднялся на колени и выглянул из-за мешков: они стояли у дверей, и она обнимала его за шею. Затем они заговорили шепотом, и он указал на лестницу, прислоненную к сеновалу. Я прилег и закрыл глаза, чтобы они подумали, что я сплю, если случайно заметят меня здесь. Он поднялся первым, затем повернулся и помог ей сойти с лестницы. Света было мало, но я мог видеть их довольно хорошо. Он встал спиной к стене, а она закинула обе руки ему за шею, и припала к нему в долгом поцелуе. Затем она сняла руку с его шеи и одним резким движением развязала веревку у него на поясе. Его брюки сползли вниз до колен, оголив огромные и волосатые ягодицы, повернутые ко мне. Ее рука, находящаяся между их телами, начала совершать какие-то странные энергичные движения, и я мог только догадываться, чем она там занимается. Затем она внезапно опустилась перед ним на колени, и ее лицо исчезло за его бедром. Я увидел, как обе его руки судорожно вцепились ей в голову, а его ягодицы пришли в движение. Потом он взмолился: «О-о-о! Хватит! Или я сейчас не выдержу!» И они застыли в такой позе еще на минуту, никто из них не двигался. Пока она стояла на коленях, склонив голову, он возился с краем ее платья. Затем она встала на ноги, а он стал стягивать ей платье через голову. Чтобы помочь ему, она подняла обе руки кверху, он сейчас был похож на горничную, раздевавшую свою хозяйку. Он наконец стащил с нее платье и тщательно сложил его на полу. И когда он повернулся боком, я увидел его инструмент любви, торчащий, как каланча, и при каждом его движении этот столб слегка покачивался. Он был не таким огромным, как у жеребца, но превосходил по размерам все другие, виденные мной раньше. Тем временем он поднял вверх ее сорочку, и я смог увидеть ее обнаженную фигуру с соблазнительно круглыми формами грудей и бедер. Я с трудом поверил своим глазам: как может сочетаться такое некрасивое лицо с такой прекрасной фигурой! Пока она стояла совершенно голая, он приблизил лицо к ее груди и начал покусывать и сжимать губами ее соски, а ее руки обхватили его столб, который был достаточно велик, чтобы на нем поместились ее ладони. Затем они оба повалились на сено. Я приподнял лицо над мешками, но увидел немного, так как они глубоко провалились в сено, а свету там было мало – на сеновале царил полумрак. Внезапно она издала резкий крик, и я, испугавшись, что она заметила меня, нырнул снова за мешки, и услышал, как он успокаивает ее, но она снова вскрикнула, но уже не так громко. Сено шуршало, как будто там возились сотни крыс, а она продолжала издавать крики и стоны, будто ей было очень больно. Затем шуршанье и возня стали такими бурными, что я не выдержал и выглянул снова из-за своего убежища и увидел, как он энергично двигал своими ягодицами над ней, будто намеревался пробуравить дырку в полу, а ее ноги согнулись в коленях и обхватили его спину. Затем она попыталась закричать еще раз, но он зажал ладонью ее рот, и движения его ягодиц прекратились. Они лежали совершенно спокойно и неподвижно, затем он глубоко вздохнул. Она убрала ноги с его спины, и некоторое время он продолжал лежать на ней совершенно неподвижно.

Я должен признаться, что все это вызвало во мне возбуждение, которое прошло еще до того, как они перестали двигаться. Все уже закончилось, и я надеялся, что они сейчас оденутся и позволят мне выпрямиться. Но молчание затянулось, и я подумал, что они заснули, но боялся шевельнуться и посмотреть, спят ли они или нет. Так прошло еще минут десять. Они снова начали двигаться, шуршанье сена возобновилось, и я сделал вывод, что они снова принялись за свои амурные дела.