— Что вы хотите сказать?

— В очередной раз плохо будет тебе. А твоим бедам — хоть бы что. Ситуация неравновесна для разрешения.

— Когда прыгаешь с башни, не мучаешься. Шок так велик, что умираешь раньше, чем успеешь понять, что произошло. И никакой боли. Я справлялся, знаю.

Он тихо рассмеялся.

— А что тут смешного?

— Ну да, если исходить из гипотезы, что ты будешь еще жив, ударившись о землю… Вот тут ты и ошибаешься. Живым не финиширует никто.

Он сделал еще одну долгую затяжку. Мне становилось все хуже. Страшно кружилась голова. Сесть бы где-нибудь…

— На самом деле, — продолжил он, — все умирают во время падения, от разрыва сердца. От животного страха при виде земли, которая неотвратимо приближается со скоростью двести километров в час. Страх понуждает в приступе рвоты вытолкнуть из себя все внутренности, а потом рвется сердце. В миг смерти у всех глаза вылезают из орбит.

У меня подкосились ноги. Мне показалось, что я сейчас грохнусь в обморок. Голова кружилась все сильнее. Сердце пронзила острая боль. Главное — не смотреть вниз… Держаться прямо… Сосредоточиться на этом типе и не выпускать его из поля зрения.

— Я мог бы предложить тебе кое-что, — медленно заговорил он после долгого молчания.

Я ничего не ответил, жадно вслушиваясь.

— Что-то вроде сделки, — продолжил он, и слова поплыли в воздухе, как кольца дыма.

— Сделку? — пробормотал я.

— Ну да. Ты останешься жить, а я позабочусь о тебе, наставлю на путь истинный и сделаю из тебя человека, способного управлять своей жизнью. Ты сам научишься разрешать свои проблемы и в конечном итоге станешь счастливым. А взамен…

Он снова выпустил дым сигары и продолжил:

— Взамен ты берешь на себя обязательство делать то, что я скажу. А гарантом будет… твоя жизнь.

Это предложение меня очень смутило и усилило донимавшую меня дурноту. С большим трудом мне удалось сосредоточиться, собраться и хоть как-то его осмыслить.

— Что вы имеете в виду? Что такое «гарантом будет жизнь»?

Он снова помолчал.

— Ты должен будешь соблюдать обязательство.

— Иначе?

— Иначе… не останешься в живых.

— Чтобы принять такие условия, надо быть сумасшедшим!

— А что тебе терять?

— А ради чего мне отдавать свою жизнь в руки незнакомого человека в обмен на гипотетическое счастье?

На его лице появилось выражение, какое бывает у шахматиста, когда он понимает, что противник в цейтноте.

— А что ты получишь в обмен на реальную, не гипотетическую смерть? — сказал он, описав круг огоньком сигары.

Я проследил глазами за его рукой и понял, какую ошибку совершил: голова снова отчаянно закружилась. Пропасть за бортиком крыши ужасала и в то же время притягивала и звала, обещая избавить от омерзительной тоски, охватившей меня. Мне захотелось растянуться на балке крыши и лежать, не шевелясь, в ожидании помощи. По телу побежала неистовая, невыносимая дрожь, которую я не мог унять.

Дождь…

Пошел дождь… О господи… Теперь крыша станет скользкой, как каток.

Пять метров крыши отделяют меня от незнакомца, от окна, от спасения… Пять метров покатой, скользкой крыши. Надо сосредоточиться. Собраться. Прежде всего — держаться прямо. Перевести дыхание. Надо потихоньку повернуться направо, но… ноги меня не слушаются. Подошвы словно прилипли к металлу. Я слишком долго оставался в одной позе, и от этого мышцы одеревенели. Головокружение не отпускало, как злой колдун не выпускает жертву.